очень нудно 
26 
– Эй вы, болваны еловые! Я тоже спать хочу, но в отличие от вас понимаю, что сейчас не время и не место! – в который раз безрезультатно взывала я, но они меня не слышали, досматривая уже десятый сон на двоих.
Меж тем перепалка Пака и Белой Форели, оказавшейся весьма склочной девицей, достигла своего апогея. Когда глава всех фейри назвал ее селедкой в рассоле, что, видимо, было страшнейшим оскорблением, Форель, не выдержав такого сравнения, дала знак действовать своим рогатым бугаям-охранникам. Пак весьма изящным движением отступил в сторонку, освобождая проход скучающим гостям. Присутствующие привычно разделились на две команды, и завязалась потасовка! Ребята из незримого мира ловко чистили друг другу морды – в ход пошли не только когтистые лапы, но и табуретки, скамейки, занавески, кое-какая посуда потяжелее и кое-какие гости помельче.
Меня еще больше потянуло в сон. Увы, однообразная и не содержащая никакого смысла потасовка ничего, кроме сна, навеять и не может. Но для завсегдатаев вечеринки драка являлась традиционным и незыблемым элементом праздничной атмосферы. Общими стараниями половина присутствующих минут через десять уже валялась вперемешку. Среди кучи тел я увидела мирно отдыхающего краснотреуголкина с огромным фонарем под глазом.
Как оказалось, это действительно был лепрехун, но с большими отклонениями в голове, вообразивший себя едва ли не самим Сатаной. Для чего и запасся несколькими бочонками «Килкенни», решив, что это и есть чудодейственный магический напиток, с помощью которого можно подчинить своей воле кого угодно. На деле он сам весьма пристрастился к этому напитку (для его хрупкого тела он играл роль крепчайшего ирландского виски!) и впал от него в полную зависимость. Почему и расстроился так, когда мы почти ничего не оставили ему от целого бочонка любимого пива… Хотя именно так поступали с ним почти все «подпавшие под его чары» путники. А Профессор еще врал о каком-то иммунитете к местной магии…
В общем, устав на них всех любоваться, устроившись поудобней на полу, используя в качестве подушки живот Алекса, а в качестве пуфика для ног – кота, я незаметно задремала…
– Горе! О горе мне! Проклятые ведьмы утащили весь мой торф! Что я буду делать нынешней зимой? Околею от холода, несчастный я старик!
Громоподобный рев причитаний мог разбудить и великана, к коим я себя не отношу, кота – тем более, об Алексе еще можно поразмыслить, но и он проснулся, не выдержав истошных воплей старого Патрика.
Оказалось, что мы спали у самого порога его дома. На том самом месте, где еще вчера высилась целая гора торфа. Долгогорящая плата ушлому дедушке от его благодарных соседей за «магические» обряды исчезла…
– Проснулись наконец! Я взываю к небесам все утро! Небось хорошо вчера погуляли?! – с нескрываемой завистью в голосе начал старик. Его самого Пак давно не приглашал на свои вечеринки – исключительно из заботы о здоровье престарелого друга!
– Об этом мне мало что известно, потому что кроме смутных воспоминаний ничего не имею, – расстроенно констатировал себе под нос кот и уставился на меня с надеждой, что я осветлю темные пятна его памяти.
Я, естественно, даже не собиралась.
– Ну а будить-то зачем?
– Вы – агенты? Мы с вами одной Базе служим? Помогать товарищу, попавшему в беду, есть священная обязанность любого…
– И что вы от нас хотите? Чтобы мы помогли вам вернуть ваш торф? – хмуро поинтересовался командор, умываясь водой из бочки, стоявшей во дворе.
– Конечно! Неужели вы откажете в помощи немощному старику, – с притворным энтузиазмом занудил Патрик, тут же приняв прежний тон, – заслуженному агенту, героическому борцу, почетному пенсионеру… Это же ваш наипервейший долг, дети мои!
– Наш наипервейший долг, дедушка, избавить округу от страшного Ворона, – резонно поправила я. – Вы, кажется, вначале тоже что-то говорили насчет: «Я не могу быть в стороне, когда Ирландия в опасности!»
– Кхе, кхе, – смущенно закашлялся он. – Ну, мы еще вернемся к этой теме… Заходите-ка в дом, завтрак на столе. Я уж думал, что вы не вернетесь, а потому с легкой душой приступил к уничтожению ваших дорожных припасов.
В это утро мы позавтракали тем, что осталось от наших сухих пайков – старик хорошо потрудился, даром что хилый на вид. Хорошо, что он не мой дедушка, еды на его прокорм не напасешься, а в дом престарелых с таким аппетитом не возьмут… Кот почти ничего не ел, мучаясь похмельным синдромом. Мы с Алексом чувствовали себя получше, поэтому, не смущаясь, съели и кошачью долю. Профессор, глядя на нас, буквально слезами обливался, глубоко укоренившийся инстинкт обжорства был выше его сил…
26 
