очень нудно 
42 
– Эвридика…
Тень молча развернулась и, даже не помахав на прощание, ушла туда, откуда вышла. Орфей подскочил к нам с белым от ярости лицом. Я не придумал ничего умнее, как в качестве оправдания продемонстрировать ему распухший, дважды пострадавший сегодня, большой палец правой ноги. Великого певца затрясло… Орфей было вытянул дрожащие руки по направлению к моей шее, потом закатил глаза и начал рвать на себе волосы. Лавровые листики вперемешку с золотыми прядями так и замелькали в воздухе! Мы замерли, чувствуя себя виноватыми… Богоравный певец подобрал брошенную лиру, разломал её на куски перед моим носом и бросился прочь. Его грязную ругань, выраженную в форме классического гекзаметра, было слышно ещё минуты три…
– Н-ну что? Пойдём дальше? – несколько наигранным тоном предложил я. Волчица тихо потрусила вперёд, а вот кентавр приотстал, косясь в мою сторону с явным опасением. А что я такого сделал?! Мы шли по неширокой тропе, окружённые со всех сторон буйно веселящимися тенями. Банни среди них видно не было… Насколько помню, в царстве Аида и грешники, и хорошие люди жили в одном загоне. Просто плохие наказывались ужасными муками, а праведные пребывали в праздном покое, приправленном усладой. В чём она (эта самая услада) выражалась, я здесь так и не увидел…
Кентаврас, вернувшись к привычной роли болтливого гида, вновь подал голос:
- Вижу Тантала, злодея бесчестного страшно! Боги судили ему
- После смерти – кучу плодов на ветвях, к коим не дотянуться!
- Свежую воду, которой, увы, но испить невозможно ни капли!
- Камень огромный, грозящий упасть ежечасно прямо на темя!
- Но что же… Видим, сидит наш Тантал и бессовестно все пожирает!
- Камня грозящего нет и воды ледяной в ручейке, хоть залейся!
- Где справедливость богов?! Кто позволил нарушить их кару?!
– Банни… Я её отшлёпаю, когда догоню! Я вышлю её из Петербурга! Я всё-всё тёте Вере в Петрозаводск напишу. Она её неделю из дома выпускать не будет! – бормотала волчица.
- Вот и Сизиф, царь Коринфа, сидит на скале безмятежно и нагло.
- Должно ему бы валун многовесный в гору катить, но у самой вершины
- Вниз тот валун побежит, и такое бы длилось извечно! Нет валуна…
- Он разбит на мильёны осколков… Сверху плюётся Сизиф,
- Отдыхая бесстыже! Можно ли было так воле богов прекословить?!
Хм… Банни, судя по всему, и не такое можно. Девочка ни в грош не ставит олимпийское начальство и, судя по размаху содеянного, способна на многое. Я было хотел поделиться своими соображениями по этому поводу с волчицей, но Наташа бесследно исчезла. Кентавр попытался обратить моё внимание на очередную группу мерзавцев, которым полагалось тонуть в Коците, а не весело плескаться в нём же, но… В эту минуту на нас напали! Откуда ни возьмись вылетела та, кого мы искали. «Нарушительница спокойствия» обложила всех присутствующих уже поднадоевшим текстом:
– Я – Сейлор Мун! И я вершу справедливость во имя Луны…
За её спиной полукругом расположились ещё три такие же девицы. Они отличались друг от друга цветом глаз, волос и причёсками. А так всё то же самое – неправдоподобно длинные ноги, кукольные лица, коротенькие юбки, разноцветные матроски.
– Я – Сейлор Марс!
– Я – Сейлор Юпитер!
– Я – Сейлор Венера!
– Всё правильно, одну ты замочил, остались ещё три, – услужливо напомнил кто-то с левого плеча. – А теперь, Серёга, делай ноги, поскольку в большую неприятность я тебя втравить уже не в силах… Циля, у него есть шансы?
– Велик Господь на небесах, и чудесны деяния его, – мелодично отозвались справа. – Пока я рядом с Серёженькой, у него всегда есть надежда, ибо она, как известно, умирает последней.
– Угу… а первым кто, Савраска?
Бедный Кентаврас действительно стоял с отвисшей челюстью, в немом благоговении пожирая взглядом соблазнительные девичьи фигурки. Учитывая его вечную озабоченность в этом вопросе, он был для них слишком лёгкой добычей…
– Зачем ты преследуешь меня? – громко спросила Банни.
Я ещё раз поискал взглядом Наташу и, не найдя, решился отвечать сам:
– Ну-у… это… как я припоминаю, затем, чтобы вернуть тебя (вас?) домой. Тут рядом волчица крутилась, уверяющая, что она – моя жена. Так вот, она ещё говорила, что вы (ты?) её сестра. Двоюродная! Там у вас где-то ужин стынет, а здесь ничего ломать нельзя, хозяева рассердятся…
– Никто не может остановить воинов в матросках, когда они защищают слабых и обиженных!
42 
