очень нудно 
74 
– Ни-ког-да! – проникновенно заявил светлый дух. – Колдовать на глазах у языческих идолов, прямо перед пришествием истинного Бога?! Только через мой труп!
– Угу… дождёшься от тебя, ангелы все бессмертны.
Откуда-то из глубин храма послышалась мрачная музыка. Глухие удары барабанов сопровождались хриплым рёвом труб и писклявым сипением мелкокалиберных дудочек. «Похоронный марш» Фредерика Шопена в этой какофонии угадывался с большим трудом. На моё плечо опустилась тяжелая незнакомая рука…
– Пойдем, теуль! Ты первый выпьешь почетную чашу смерти во славу великого Уицилопочтли. – Огромного роста жрец, абсолютно голый, но с ног до головы в золотых украшениях, резко развернул меня лицом к алтарю. Теперь я уже не сомневался, что это за каменный стол и для чего он служит. А так же кристально ясно понял, что помощи ждать неоткуда. Я обернулся к Наташе и подмигнул ей. Моя супруга облегчённо выдохнула и тоже ответила мне самым ободряющим взглядом: «Делай с ними что хочешь, милый, я не буду вмешиваться…» Вот и замечательно, если общество нуждается в героях, то на любой спрос всегда найдётся предложение. Пока четверо жрецов накидывали мне на запястья и щиколотки кожаные петли, я неторопливо, с расстановкой, начал первые строчки:
- Мой прекрасный палач… Я сейчас
- непослушная жертва…
(Анцифер протестующе распахнул рот, но Фармазон ловко пихнул туда подол одеяний белого ангела. Тот так и замер…)
- Никакими тисками нельзя удержать
- мою страсть.
- Пусть безносая Смерть направляет
- горячее жерло –
- Есть другая и более, более
- высшая власть!
- Мой прекрасный палач…
- Что вы можете взять, кроме боли?
- Изощрённости женщин ещё
- не положен порог…
В процессе чтения меня разложили на алтаре, и четверо маньяков, обливаясь слезами, повисли, распиная меня, как лабораторную лягушку. Здоровенный жрец, рыдая, поднял к побледневшей луне уродливый обсидиановый нож, а я читал, закрыв глаза и ни на что не отвлекаясь…
- Мерно капает кровь, но поверьте, что,
- будь в моей воле,
- Я бы сам вам помог, сунув ногу
- в «испанский сапог».
- Мой прекрасный палач… Ваши
- сладостно-нежные руки
- Остужают огонь. Я готов на всё это,
- но лишь…
- Невозможно так долго кричать от тоски
- и разлуки,
- Ожидая разрыва горящих страданием
- мышц.
- Мой прекрасный палач… Моя вера,
- любовь и надежда.
- Почему нам четыре коротких,
- обрывочных дня
- Отпустила судьба? Если кожа ползёт,
- как одежда,
- Вниз с ободранных плеч и вконец
- обнажает меня…
- Мой прекрасный палач…
- Обозначив закат на рассвете,
- Мне осталось недолго в мучительном
- свете бродить.
- Головою отрубленной, падая,
- сладко отметить
- Роковой поцелуй на твоей
- вдохновенной груди…
После того как я выдохнул последнее слово, наступила долгая, долгая тишина. Казалось, смолкли все звуки, даже ночной треск цикад и перешептывание звёзд. Глаза открывать было рановато, а первое, что я всё-таки услышал из внешнего мира, – это невероятно дружные мужские рыдания! Жрецы выпустили ременные петли, я повернулся и сел. Картинка разворачивалась самая что ни на есть сентиментальная. Все присутствующие на площадке ацтеки, как потенциальные жертвы, так и раскаявшиеся палачи, буквально ревели в голос. Мужчины обнимали друг друга, гладили по головам, хлопали по спинам, утешая и успокаивая, но не прекращая обоюдного слезоразлива. С пленников тут же поснимали верёвки, состояние умилённости, любви и братства завладело массами. Нездоровая мужская солидарность захлестнула всех! За исключением двух девиц и моей супруги, естественно. Наташа давилась от распирающего её хохота, но на ацтекских девушек акты жарких мужских объятий произвели неизгладимое впечатление. По-моему, эти представительницы слабой половины человечества были готовы удавиться от зависти… Не ожидал, что моё стихотворение сработает именно так, в общем-то, речь шла о любви между мужчиной и женщиной. Но, с другой стороны, я же практически никогда и не знаю, как оно шарахнет в той или иной ситуации. В довершение всего прямо на освободившемся алтаре в обнимочку рыдали мои верные Анцифер и Фармазон. Что их так объединило, понятия не имею, но посмотреть на это стоило!
Народ внизу, похоже, начал слегка волноваться. До них пока не доходили флюиды истинной мужской дружбы, внезапно охватившей жрецов и пленников. Вроде бы даже раздавались негодующе-возмущённые вопли, но до нас они, по счастью, не долетали. Я протолкался между братающимися, едва успевая пожимать руки и увёртываться от самых сердечных объятий, спеша к своей жене. Наташа прижалась щекой к моей груди и потёрлась об неё, мурлыча, как котёнок. Девицы ацтеков уставились на нас с тупым коровьим любопытством.
74 
