очень нудно 
46 
– Какой порки? – не понял офицер.
– Пошёл вон, Иловайский…
– Да на конюшне же, плетьми, как обещалися, – с самым скорбным лицом пожаловался я курьеру. – У нас ведь начальство строгое, чуть что не так, ложись на лавку да заголяй задниц…
– О-оу?! – чуть покраснел посыльный, а дядя, едва не скрипя зубами, не погнушался самостоятельно вытолкать меня взашей:
– Вон! Сгинь с глаз моих, язва желудочная! Орёт тут на всю ивановскую, позорит меня перед государевым человеком…
– А порка как же?
– Пошёл во-о-о-он!!!
– В смысле зайти через часок или подождать вас на конюшне? – смиренно полюбопытствовал я. И кстати, очень вовремя успел выкатиться за дверь, не дожидаясь, пока в мою голову полетит бандероль с царским подарком.
Уф! Первые две минуты я даже успел погордиться очередной маленькой победой. Всегда греет душу, когда в споре старшего и младшего верх берёт подчинённый. Это мелочь, но ведь согласитесь, приятно до жути…
У кого был или есть старый родственник-генерал, меня поймут. Я люблю дядю, но изводить его не перестану хотя бы из принципиальной заботы о его сердце. Оно же без меня будет биться ровно и хило, а со мной сплошные стрессы, скачки давления, переживания, жизнь бьёт ключом и не даёт стариться! У него просто нет на это времени, пока я рядом…
Ну и практически сразу же, словно бы в наказание за мою гордыню, я столкнулся нос к носу со старостой села Калач. Дородный такой дедок в новеньком армяке с начищенной бляхой и с густой бородищей в стиле «бурелом». В двух-трёх местах намертво запутались сломанные зубья от расчёски, а подстригали её явно не чаще раза в год, и только кровельными ножницами.
– Слыш-ко, козачок, – с окающим вологодским акцентом обратился он, цепко ухватив меня за пояс. – Ты, случаем, такого Иловайского не знашь ли?
– Знам, – привычно переходя на крестьянский диалект, сориентировался я. – Кто ж его не знат?
– Добро. – Из хватки могучего старца не было никакой возможности вырваться. – Ужо укажь нам на него, так я те рюмочкой отблагодарствую!
– Оно ж святое дело, коли рюмочкой. – Я решил почти не врать, почти. – Да тока Иловайский – энто ж сам енерал будеть! До него небось спроста не проскочишь…
– А ты уважь обчество, да и проскочи! Дескать, дожидаются его суда да совета, пущай и он свою персону добрым людям явит, не погнушается!
– Ну-у… – замялся я. – А нельзя ли поперёд рюмочку?
Староста кивнул кому-то из толпы, и селяне мигом налили мне гранёный стакан самогону. То, что доктор прописал! Оставалось выпить, не умереть и на секундочку вернуться назад, дабы смачно дыхнуть дяде в нос в присутствии офицера курьерской службы. После чего под громогласный мат-перемат грозный ординарец вынес меня за шиворот и при всём честном народе вышвырнул со двора!
– Ох и грозен энтот Иловайский, – крестясь, прогудел староста из бороды. – Однако ж ништо, покуда тут потопчемся. А козачка жалко-о…
* * *
Свобода! Я счастливо сбежал к нашим, весьма довольный собой. Полк находился на законном отдыхе перед очередным походом. Погода баловала, перебоев с харчеванием или амуницией мы не знали, местные относились к нам по-божески, все возникающие недоразумения решались мирно. Одного шибко умного (но неловкого) казака выпороли нагайками за кражу курицы у попадьи, да ещё двум хлопцам помоложе пришлось-таки жениться, у девок оказалось много родни – и все с вилами.
Не дожидаясь, пока кто-нибудь из есаулов припряжёт меня к общественно полезной деятельности, я быстренько умёлся на конюшню, снял там лишнюю форму, оставшись в шароварах да белой рубахе, забрал из стойла араба и отправился купать его на ближайшую отмель.
«От начальства далеко, так и дышится легко!» – обычно балагурит Прохор, но даже верного денщика я сейчас не хотел бы видеть. Уж слишком многое на меня навалилось, я сейчас имею в виду этот смутный дар предвидения. Ведь я буквально только что без всякой подготовки, стопудово угадал всё, что должно было произойти. И оно произошло! Как, почему – не понимаю, будет ли ещё – знать не знаю, что с этим теперь делать – вообще ума не приложу!
Если с кем и требовалось поговорить, так разве что с белым арабским скакуном. Он хоть перебивать не будет и с советами лезть тоже…
– Ну что, брат мой непарнокопытный? – Я ввёл довольного жеребца по колени в тёплую донскую воду, пригоршнями поливая ему бока. – Сам видишь, до чего нас довели твои дурацкие забеги с того раза… Чего смотришь? Не я виноват, а ты! Ты меня сбросил и позволил увести себя под землю кровососам-конокрадам. За тобой я был вынужден спускаться туда, где мне плюнули в глаз, а в результате и началось всё это безобразие. Кого надо наказать, а?
46 
