26 
Для меня, как ребенка, это было неким озарением или прозрением, ну чем-то не меньшим в этом роде, когда ты одномоментно, без предупреждения, самостоятельно и бесповоротно уходишь из детства. Навсегда. Потому что возвращаться уже некуда, а впереди тебя ждет только смерть. Может быть, не сию минуту, даже не завтра, может быть, потом, намного позже, но неминуемо. И смысла жить больше нет. Как нет смысла взрослеть, расти, ежедневно борясь, тупо и неосознанно, за право умереть когда-нибудь, но не прямо сейчас…
Родители тогда посмеялись надо мной. И только тетя, двоюродная мамина сестра, погладила меня по голове, туманно объяснив, что «такова жизнь». Маленький ребенок и близко не мог понять, что в жизни есть смерть, а в смерти начинается чья-то новая жизнь и это более чем естественный процесс бытия – он единственно возможный.
С годами мое отношение к смерти менялось от философско-романтического до сугубо рационально-практического. Я столько раз находился на краю гибели, столько раз видел смерть в лицо, ходил по краю, хоронил близких, что, казалось бы, давно должен был привыкнуть или уж по крайней мере достигнуть определенного притупления чувств, но увы… Страх не ушел. Поэтому, когда Лана произнесла это равнодушное слово «могила», я вновь почувствовал знакомый холод, скользнувший от затылка куда-то вниз, в подреберье…
– Знаешь, где у нас в области расположено село Селитренное?
– Да, конечно. Там археологи восстанавливают Сарай-Бату, бывшую столицу Золотой Орды. У меня одно время племянник туда туристов возил, и еще двое знакомых из пединститута работали помощниками на раскопах.
– Больше ничего не слышал? Лана мягко отвела мои руки.
Я поднял на нее удивленный взгляд. Запрет?
– Не хочу, чтоб ты знал слишком много, – чуть отстраненно призналась она. – Не обижайся, я сама расскажу, что можно, но…
– Ты не доверяешь мне?
– Стоп. – Она крепко сжала мою руку. – Слушай. Тебе, только тебе я могу доверить себя. Всю, без остатка, без боязни, не задумываясь, потому что это – ты. Но есть вещи… – она отняла ладонь, – есть вещи вне меня, на которые я не имею права. Эта информация не принадлежит мне лично. Поэтому поцелуй меня…
Ее язык был упрямым и горячим, но ее губы вздрагивали. Я ощущал подчинение, а не гармонию. Значить это могло одно – она доверяла мне как мужчине, но… я никогда не был и не буду ее партнером… в определенных вопросах. И, касаясь в поцелуе ее губ, я ощущал вкус неуверенности. Она тоже чувствовала это, и ей было стыдно передо мной…
– Можешь выслушать меня, не перебивая? Когда я… то есть мы говорим о могиле, то подразумеваем лишь одно – могилу Антихриста.
– ?!!
– Я не шучу. Убери руки! Прости, что кричу на тебя. – Она сама порывисто бросилась вперед, заглаживая свою вину поцелуями. – Прости… Я не хотела, правда, но ты обещал просто слушать…
– И ты меня прости. – Я постарался прикрыть глаза, скрестил руки на груди, полностью отдавшись магии ее голоса. Такого нежного, даже в раздражении лиричного, даже когда она пыталась сознательно обидеть меня, и сказочно чарующего своей незамысловатой простотой, когда с ее губ неосознанно слетало что-то искреннее и ласковое…
Существует старая легенда, согласно которой в мире есть шесть могил Антихриста. Во Франции, в Англии, в Латинской Америке, в Германии, в Испании и у нас в России. Это может быть холм, курган, захоронение в овраге, на яру или в пещере, но суть одна, и она неизменна – когда на землю сошел Христос, сын Бога, проповедуя свое учение, в тот же день Сатана выпустил в мир своего ставленника. Разумеется, он не был сыном дьявола, но обладал огромной силой и влиянием. Я даже уверена, что он был не один. Несколько Антихристов в разное время шагнуло на землю, чтобы остановить Христа или хотя бы уравновесить последствия его учений. Чего у них получилось, чего нет, не нам судить. Они были людьми и, умерев, легли в пыль без всякого чудесного воскрешения. Один из них похоронен здесь, в степях под Астраханью. Что и является ее вечным гарантом стабильности и уравновешенности энергетических полюсов. Теперь его могилу хотят вскрыть. Ты уверен, что хочешь все это знать и дальше?
– Да. А собственно, почему бы нет?
– Потому, что все, кто так или иначе подходят к тайне могилы, – умирают. Я не пугаю тебя и не шучу. У тебя есть друзья в ФСБ, позвони им, спроси, проверь…
– Хорошо.
– А теперь дай мне свою руку…
Пылающий огонь рвался из кончиков ее пальцев, и я, не открывая глаз, понял, что она любит меня, несмотря ни на что. И она очень испугана, и этот страх не надуман и не случаен, скорее он внушен кем-то свыше. Быть может, тот, кто забрал ее душу, действительно не хочет, чтобы люди нашли ту могилу…
26 
