22 
Выходя, краем глаза я успел заметить, как наша специалист по криминалистике старательно поправляет седую прядку, выбившуюся из-под платочка. Бабка явно прихорашивалась. Бигуди ей подарить, что ли?
…К речке шли лениво, медленным прогулочным шагом, совершая моцион и отмахиваясь сорванной полевой ромашкой от настырно-приставучей пчелы. Солнце грело удивительно по-домашнему – мягко, тепло, но без жары. Небо казалось хрустально-голубым, с полупрозрачными облаками оттенка ленинградского фарфора.
Трава, традиционно зелёная, всех мыслимых и немыслимых оттенков, изукрашенная такими обалденными дикорастущими цветами, что, будь я художник – непременно ударился в пропаганду сельского пейзажа! О чём-либо более серьёзном говорить и даже думать не хотелось, но надо, Яга просила…
– Ну и как удои?
– Благодарствуем, ровно.
– А в целом, на селе?
– До литру молочного продукта в день на душу населения, – прикинув, подсчитал наш увалень. Как видите, начал я совершенно невпопад, пришлось изворачиваться на ходу:
– Кстати, мама твоя – приятная женщина. Даже в гости звала на пироги с бузиной. Ты пробовал?
– Я-то да… А тока вот вам не посоветую, пронесёт с непривычки. А может, и нет… Тут уж кому что Господь положит.
– Мить, с чего это такая депрессия?
– Некомфортно мне тута, Никита Иванович, – буквально со вселенским вздохом признался он. – Девки суматошные, либо молчат, как коровы, либо хохочут, как лошади, а поговорить-то по сути и не о чем. Парни самогонку пьянствуют, морды чищут да тех же девок в праздники неинтересно щиплют, они визжат по традиции, скучно, без огонька! Базар тока по большим праздникам, книгу умную обсудить не с кем, с культурою проблемы у многих, и маменька опять же…
– А вот про маму, Митя, лучше молчи, – идейно-воспитательно прервал я. – Мама – существо святое и неподсудное, она тебе жизнь дала, она…
– …ещё её и загубит!
– Младший сотрудник Лобов, что за пораженческие вопли!
– Так ведь и губит же на корню весь авторитет мой перед людями-и, – уже практически переходя на вой, ударилась в слёзы эта орясина.
Передавать всё, что он мне наговорил, смысла нет… Вкратце это называется «кризис поколений». Сценарий классический, почти каждый мужчина рано или поздно проходит через подобную инициацию, гипертрофированную родительскую любовь и больную гордость за отпрыска. А уж за такого, как милиционер…
Он, как помните, в ту ночь у маменьки ночевал? Так вот, Марфа Петровна ни свет ни заря к себе всех соседок загнала – сыном любоваться! Бедного парня заобнимали, зацеловали, затормошили, зализали, затискали, защипали, и ведь каждой рассыпающейся старухе надо было в ножки кланяться да с вежливостью по имени-отчеству, ибо она его, дурака обдувшегося, ещё в пелёнках помнит… Чуть что не так – обиды жуткие! На семь поколений вперёд и, главное, маменьке вечный грех и всеобщее унижение…
Сбежать не удалось, чем смыть позор – не ведает, спасите-помогите, батюшка сыскной воевода, отпустите в Лукошкино на задание. Лучше в страшно опасное, дабы хоть сгинуть с честью! Ну и так далее, вольным текстом, с прежними перепевами, подвыванием и шмыганьем носом…
– Нет, Мить, никуда я тебя не отпущу. Во-первых, ты сам в отпуск просился, во-вторых, царь не так поймёт и отправит догуливать вольные деньки куда-нибудь за Уральский хребет, а в-третьих, похоже, у нас и здесь некое таинственное дельце образовалось. Без твоего участия – нам ну никак…
– Никита Иванович, отец родной, счастье-то какое! Когда заарестовывать будем?
– Не знаю.
– Ништо, потерпим, а кого?
– Тоже не знаю.
– Несолнечно, да что ж делать… ну хоть за что?
– Понятия не имею, – честно улыбнулся я, с наслаждением вдыхая пряный речной воздух. За разговорами время летит незаметно, мы пришли.
То же солнышко, тот же песчаный пляж, та же речная свежесть, то же небо с облаками… На этом сходство исчерпывалось, вплоть до «лучше бы не приходили». Дело в том, что вдоль бережка, словно зрители в амфитеатре, расселось, видимо, полдеревни, и коварная дочь кузнеца удерживала за рога ту самую корову… Как вы думаете: и чего они все тут забыли?
– Здравствуйте, граждане, – как можно бодрее начал я.
– Здорово… здрасте… коль не шутишь, – нестройно отозвались местные, не покидая занятых мест.
– Мить, – настороженно прошипел я, не поворачивая головы. – А какого лешего они все здесь, собственно, собрались?
Мой младший сотрудник пообщался кое с кем полушёпотом и, вернувшись, доложил:
22 
