65 
– Конечно, утонул, – бодро подтвердил водяной, подавая мне фуражку. – Девоньки тебя уж почти готовенького на бережок вынесли, а там и я подоспел. Думаешь, мне очень надо речку милицией загрязнять?
– Вы… о чем это?
– О том, что у меня и без тебя мусора хватает… Шел бы ты домой, участковый, да делом занялся. Даром мы с лешим тебя уму-разуму учили? Не ровен час, немцы эти мессу свою проведут… Вот и кончится наша спокойная жизнь.
– Да, конечно… – попытался встать я, но соскользнул, по пояс рухнув в воду. – Ой, извините, пожалуйста!
– Извиняю, – великодушно кивнул водяной, оттирая с лица брызги. – Беги давай, там тебя уж обыскались небось…
– Спасибо. И… я хотел бы поблагодарить Уну и Дину, вы передайте им…
– Передам! Мотай отсюда, я тебе говорю! Вот ведь напасть, как заведешь молоденьких русалок, так все подряд и липнут…
Я выбрался на берег, вылил воду из ботинок и широким шагом направился по тропинке в город. Уже на холме, обернувшись, я заметил две девичьи головки – русалки стояли по горло в воде в тени старой ивы и прощально махали мне вслед. Надо будет обязательно вернуться, принести бутыль водки старому хрычу, конфет и пряников девчатам, ну и бусы какие-нибудь в подарок. Так сказать, за спасение утопающего…
Стрелецкий разъезд перехватил меня уже у мельницы. Мужики были страшно рады видеть мое благородие насквозь мокрым, но живым. У Фомы хватило мозгов отправить еще два таких наряда вниз по реке, в надежде выловить мое тело. Оказывается, мы угодили в специально подготовленную ловушку. Немецкие телохранители ждали именно меня, кроме посольского рукава в реке больше ничего не оказалось, так что поиски Кнута Гамсуновича по-прежнему продолжаются. Двое стрельцов получили пулевые ранения. Тот охранник, что боролся со мной, был найден утонувшим, еще один был убит в общей схватке, двое уцелевших доставлены в отделение. Яга, выслушав доклад о моей гибели, едва не бросилась на стрельцов с кулаками. Потом опомнилась, быстро поворожила на воде и сказала, что я жив, чтоб сей же час шли искать и чтоб без сыскного воеводы не возвращались. Ну, здесь все складывалось хорошо…
Митька, уже успевший вернуться от царя, ждал нас еще в воротах. Все соседи были тут как тут…
– Живой! Живого ведут!
– Славен Господь на небесах, и чудны его деяния…
– Участкового из речки за шнурки выловили! Говорят, враги на него покушались…
– Ох ты ж, да кому ж он так неугоден, защитник наш?!
– Да мало ли ворья беззаконного по земле ходит… А Никита Иваныч никому спуску не дает! Ни купцам, ни боярам, а намедни и вовсе всех священников заарестовал! За что, за что… Значит, было за что!
– Ой, гляньте-ка, да ведь он мокрый весь…
– Знамо дело, дура… его ж из реки выловили, а не с бельевой веревки сняли.
– Совсем замаялся, сердешный наш… А, доброго здоровьичка, Никита Иванович! Не, не… мой больше не пьет! Спасибо за про…фи… фили…сифили…
– Да не лезь ты к коням под ноги, бедная скотина от твоей рожи аж шарахнулась! Вон у сыскного воеводы фуражечка на ухо съехала… Может, подмогнуть чем, батюшка?
Когда ворота захлопнулись, я облегченно вздохнул. Народ здесь простой, душевный и общительный, как увидят – здороваться лезут, разговоры заводят, мнениями обмениваются. Я, к сожалению, пока так и не выучился свободно разговаривать с людьми. Нужно иметь быстрый ум и хорошо подвешенный язык, а то тебе из толпы такого наговорят – всю жизнь с красными ушами ходить будешь…
Яга моему возвращению не удивилась, глянула мельком и вновь повернулась к столу, на котором были расставлены разные мисочки и пузырьки.
Я понимающе кивнул, прошел к себе в комнату и переоделся в домашнее. Форму еще нужно было приводить в порядок, хотя она на мне, конечно, слегка подсохла, но мятая была до невозможности и на погоны налипли листики водорослей. Пусть повисит, а бабка освободится и быстренько сделает все, что надо.
– Есть будешь?
– Нет, спасибо… Как идет экспертиза?
– Уж и не знаю, что сказать… Либо я стара стала и подвоха Кощеева не вижу, либо он, злодей, и впрямь стоящую вещь подсунул. Надо бы по уму испытать на ком…
– Я могу попробовать.
– Тебе нельзя, да и мне тоже. Если мы с тобой на любой вопрос только правду резать будем, то как же секретность в следствии соблюсти?
– А Митька?
– Ему тем более… Он и без порошка все что хошь разболтает, лишь бы слушали. Нужен человек пришлый, к отделению отношения не имеющий.
65 
