100 
- Я чувствую свой страшный, черный дар
- Всей яростью обугленного мозга.
- Я рвал зубами вены, но пожар
- Моей крови был безразличен звездам.
- Я принял паству.
- Выбирая ночь,
- Когда медведи понимали слово
- И искренне старались превозмочь
- Звериной волей волю рук другого,
- А именно – мой жесткий произвол,
- С которым я удерживал их страсти.
- Дивились Рыбы, Скорпион и Вол
- Моей незримой и врожденной власти.
- Пастух медведей!
- Выжженный на лбу
- Извечный титул…
- Вызов вере в небо,
- Вселенной, раздувающей клобук,
- И Року, обесцветившему небыль!
- Я противопоставлен был всему
- И был бы мертв при первом же намеке
- Готовности –
- Приветствовать ту Тьму,
- Что отнимает травяные соки
- У заспанной поверхности земли…
- Поверьте, что слова с заглавной буквы
- Меняют смысл, переродясь в пыли
- В самшит и кипарис
- И бук…
- Вы
- Напрасно попытаетесь понять
- Урок друидов.
- Каменные руны
- Не обратят затертый разум вспять
- И не затронут выцветшие струны.
- Медведи спят.
- Ущербная луна
- Дарует серебро косматым мордам.
- В мои виски крадется седина
- Неторопливым матовым аккордом.
- Как хочется уснуть…
- Закрыть глаза,
- Увидеть поле, полное ромашек,
- Где над ручьем кружится стрекоза,
- А в небе бродит облако-барашек.
- Вот в этот мир хочу шагнуть и я,
- Продолжив путь по кромке алой меди
- Заката.
- В те запретные края,
- Где светится Арктур – Пастух медведей…
Когда я закончил, медведи зааплодировали. Вы не поверите… Они встали на задние лапы и старательно захлопали, выражая свое удовольствие дружественным урчанием. Сыч, при первом же появлении хозяев леса спрятавшийся за сосной, не делал даже робких попыток вернуть свою пилу. По-моему, от страха он и дышал-то через раз. Волки наверняка были более храбрыми зверьми, они быстрее пришли в себя, раздраженно подвывая и порыкивая. Мишки вновь сели на свои места, а самый большой направился к нам. Он встал перед сосной, вытянул вперед лапы – ни дать ни взять заботливая мамаша, снимающая маленького сыночка с дерева.
– Любимая, побудь здесь и… не волнуйся за меня.
Я спрыгнул вниз, медведь ловко поймал меня огромными лапами и прижал к своей груди, не опуская на землю. Нежно покачивая, он смотрел на меня добрыми карими глазами, притоптывая на месте. Густая шерсть на его груди щекотала мне нос, я сморщился и улыбнулся. Медведь в ответ тоже осклабился от уха до уха, демонстрируя в улыбке впечатляющие клыки. Потом он обернулся к своим сородичам, добродушно подтвердив:
– Это он!
Медведи поддержали его дружным ревом. Волки ответили раздраженным воем.
– Мы давно ждали тебя, Пастух. Пойдем… Если ты голоден, мы накормим тебя, если болен – вылечим, если тебе нужна помощь – только попроси!
– М… А, собственно, с кем имею честь?.. – замялся я. Не то чтобы меня как-то беспокоил вид говорящего медведя, всякого уже насмотрелся, но что-то слегка напрягало. Возможно, моя поза. В смысле – мое положение. Трудно ощущать себя пастухом или пастырем огромных зверей, которые тетешкают тебя на ручках, словно младенца.
– Меня зовут дядя Миша, – скромно ответил медведь.
– А по отчеству?
– Можно без отчества. Ты ведь наш Пастух, тебе достаточно знать имена. Я представлю всех, они все ждут.
– Эй! Эй, минуточку, не так быстро! Я здесь не один и не могу бросить своих друзей.
– А где они? – не понял медведь. – Тут только волки кругом, так они с нами не дружат. Еще человек прячется за сосной, но он злой и жадный.
– Вон, волчица на дереве, – пояснил я, – это моя жена, ведьма Наташа. Есть еще ангел Анцифер и черт Фармазон, только они невидимы.
– Хорошо, как скажешь, – пожал плечами дядя Миша. – Ты и твоя жена поедете на мне, а остальные будут плясать.
Я кивнул.
– Я лично плясать не намерен! – грозно проверещал Фармазон, мгновенно оказавшийся перед моим носом. – Тоже мне нашелся заклинатель крупных хищников… Это ты для лопухов дрессировщика гималайских медведей изображай, а я-то тебя как облупленного знаю!
– Можете остаться здесь. Лично мне кажется, что медвежья пляска – это некий праздничный ритуал и ничего зазорного в нем нет. Анцифер же не протестует?
– Протестую, – неожиданно сухо вставил белый ангел. – Вполне возможно, что вся эта затея – древний языческий ритуал, и, как представитель истинной веры, я в нем участвовать не могу.
100 
