очень нудно 
125 
Наташа снова читала заклинание, видимо, какую-то силу она черпала и из меня. Дядя Миша продолжал удерживать упыриху, самыми ласковыми словами уговаривая ее не вырываться. Ольга Марковна вроде бы одумалась и притихла: я думаю, касторка и заклинание начали действовать. Вскоре в медвежьих лапах безвольно повисла соблазнительная женская фигурка. Графиня опять пришла в себя…
– А кстати, – вспомнил Фармазон, – кто тут, собственно, орал, словно кот кастрируемый?
– Это барин, Филатов Павел Аркадьевич, – сочувственно пояснил Анцифер, указывая на завернутый в портьеру дрожащий сверток, лежащий вверх ногами в перевернутом кресле. – Не надо над ним смеяться… Несчастный испытал такой шок при виде любимой жены, на его глазах превращающейся в ужасное чудовище… Думаю, теперь ему долго будет не до охоты, зато…
– Мне… нужно в уборную! – неожиданно откровенно оповестила всех графиня и, схватившись за живот, опрометью бросилась из гостиной.
– Кажется, все получилось как нельзя лучше? – улыбнулся Анцифер.
– За это надо выпить! – радостно подмигнул черт. – Я тут совершенно случайно надыбал симпатичную бутылочку «Смирновской». Старый розлив, традиционные русские рецепты, коллекционная вещь… Как насчет по рюмочке?
* * *
Медведи проводили нас до того памятного места, где лес переходил в узкий коридор. Сыча мы так и не нашли, надо было делать ноги, складывалась такая ситуация, но… Не хочу даже оправдываться, сами видите – меня вечно отвлекают. Зато по крайней мере одна поставленная задача решилась раз и навсегда – в этом лесу больше никто не будет травить медведей. Близнецы навестили усадьбу, доставив к обеду самые свежие сведения.
– Серега, барин – готов. В смысле получил по заслугам за все преступления против Винни-Пухов. Нет, нет… он живой! От страха не умер, но психика у мужичка и так была истерическая, а тут такое потрясение. Полез к жене с поцелуями, а она – раз! Два! На счет три перед окосевшим супругом зубастая упыриха с приказом пожертвовать пару литров крови. В общем, дядька по сю пору не в себе, лакеи возят его по дому в кресле-каталке и кормят с ложечки. Душераздирающее зрелище! Мораль – думай, на ком женишься. Это и тебя касается, кстати…
– С графиней все иначе, – вступил Анцифер. – Благодаря заботе и пониманию вашей супруги она сумела избавиться от постороннего предмета в животе.
– Это все я! Я! Я же ее касторкой напоил!
– Помолчи, пожалуйста. Так вот, я обратил внимание на ее глаза. Они – обыкновенные! Нет ни малейшего намека на принадлежность к темным силам. Видимо, серебро, находясь в ее организме, каким-то непостижимым образом уничтожило ту вредоносную часть, из-за которой женщина становилась упырихой. Очень похоже на излечивание язвы или злостной опухоли. Вот если бы мы позволили ей до утра напиться кровавого коктейля – черная сущность снова взяла бы верх! А так… Ольга Марковна стала нормальной женщиной. Где-то взбалмошной, где-то грубой, где-то даже распущенной, но – человеком! Я считаю это очень хорошим поступком. Мы все прошли страшное испытание, не пролив ни капли крови. Обещаю, что на небесах это зачтется.
– Не спеши с гарантиями, вспомни, сколько дырок хозяин насверлил старому Сычу!
– И это хороший поступок, – твердо заключил ангел. – Ибо все деяния его есть зло, и нам еще придется хлебнуть горя, так как маньяк ухитрился сбежать.
В общем, эпопея действительно окончилась довольно удачно. На прощание дядя Миша обнял нас с женой:
– Иди, Пастух. Мы всегда будем помнить о тебе и ждать. Спасибо за все. Когда тебе понадобится наша помощь и сила – просто посмотри на небо, отыщи Большую Медведицу и попроси. Ты почувствуешь ответ – мы будем рядом. У тебя прекрасная жена, никому не давай ее в обиду. Ведьмы тоже женщины, они могут хоть иногда быть слабыми… Прощай, Пастух! Мы не можем выходить за пределы леса, но в этом коридоре ни одна нечисть не посмеет высунуть носа. Иди…
Огромный медведь и шестеро его собратьев подошли к самому порогу, и страшный медвежий рев заставил задрожать стены. В нем звучала твердая решимость и недвусмысленная угроза, так что если какой-либо монстр и надеялся ущипнуть нас на обратном пути – он живо одумался. Хранимые суровым рыком наших друзей, мы беспрепятственно прошли весь коридор, через те же двери вышли на улицу. Был глубокий вечер. Горели редкие фонари, светились окна в домах, но верный Боцю терпеливо ждал нас, свернувшись кольцом на пол-улицы. Вид у него был настолько огорченный и придавленный, что мы оба поняли, что произошло.
125 
