очень нудно 
28 
— Хм, никогда о таком не слышал, — честно признался казак. — Вроде бы Толкиен ничего не писал о…
— Не произноси всуе святого имени пророка! — возвысил голос остроухий. — Да, это эльфийский Рай, и попадают сюда лишь те, кто и в земной жизни воплощал в себе истинный дух эльфийской расы! Вам, серым, ограниченным людишкам, не понять…
— Ой, тогда не надо опять патетики! Кто как, а лично я таки поняла всё. Ваня, мы в Раю бурых толкиенистов. В самом деле, надо ж было куда-то девать эту толпу крейзанутых на эльфиизме ребят, до седин бегающих друг за дружкой по лесопарку с алюминиевыми мечами и выражающихся высокопарным слогом элрондовских рун!
— Упс… — только и выдохнул прозревший казак.
Миллавеллор высокомерно фыркнул, но промолчал — чёткая логика юной израильтянки одержала убедительную победу. Хотя, если вдуматься, оптимизма это открытие никому не прибавило — раз уж в земном мире толкиенисты не находят общего языка с нормальными людьми, то в своём собственном Раю ни казаку, ни еврейке с автоматом рады не будут. Разве что в качестве тренажёров или мишеней…
— Тогда ещё один вопрос: что вы там пели насчёт древнего права на престол, изгнанного принца, восстановления справедливости — вас за это ищут?
— Ложь, клевета, наветы врагов…
— Вот тока не надо старых песен о главном, — уже позванивающим от раздражения голосом попросила Рахиль. — Признавайтесь тут на месте — за что вас ищут, куда нас привели и что нам потом из-за вас будет?!
— За попытку вооружённого переворота. Поляну Перста Судьбы. Последний Бег от Смерти с предсказуемым финалом, — быстро и по существу выдал Миллавеллор.
— Поблажки для евреев есть?
— Поблажек нет ни для кого.
— Угу… Вот видите, Ваня, поблажек нет, а вы говорили, что тут не все антисемиты!
Спорить с женской логикой бессмысленно во все времена. Если у Ивана Кочуева и было что сказать по данному поводу, то он просто не успел — на поляну начали прибывать эльфы. Кстати, довольно много, штук тридцать или даже сорок, исключительно мужчины, на вид от восемнадцати до пятидесяти лет, одетые с инкубаторским однообразием, традиционно вооружённые и неприветливые. Они заполонили всё пространство, презрительно поглядывая на пленников и что-то шумно обсуждая меж собой. Потом вперёд вышел один, с самым постным лицом, и торжественно, с выражением прочёл коротенькую речь:
— Братья мои, преступный Миллавеллор, дерзнувший протянуть порочные руки к трону Вечно Рыдающей Принцессы Нюниэль, наконец-то пойман! Мы дали ему свободу и время для раскаяния, но душа его предпочла путь Тьмы — он собрал целую банду и напал на лесную стражу. Все трое ныне в госпитале, их жестоко и подло избили превосходящими силами. Виновные — здесь, перед вами. Гуманный суд эльфов определит им наказание Перстом Судьбы!
— Как это? — шёпотом поинтересовался Иван.
— А никак! — равнодушно пояснил седой авантюрист. — Как взбредёт в голову Вершителю, так и будет. Всё остальное — сплошная фикция…
— Вершитель, это вон тот скучный, со следами геморроя на лице? Ой, наверное, его папа с мамой, занимаясь любовью, таки квасили не только капусту…
Тот, кого обозначили как Вершителя, действительно изобразил некую одержимость, закатив глаза и нервно вздрагивая острыми ушами. Словно бы какая-то судьбоносная муха ему в эти уши влетела и жужжит там не переставая, заваливая умными советами — на тему, что бы такого особо гадостного сделать трём связанным пленникам. Видимо, определившись всё-таки с собственными планами, главенствующий эльф (отличавшийся от прочих разве что тусклой тиарой на лбу) принял волевое решение:
— Перст Судьбы на моих глазах качнулся вправо!
— Хм, ничего в упор не заметила… Ваня, а вот прикола ради, покачайте этот столб и влево, и по диагонали, круговыми движениями. И почему сразу — качай сама?! Могли бы ответить чуть вежливее…
— Рахиль, я рта раскрыть не успел!
— А то я не знаю, что вы по себе подумали!
— Дети мои, — вклинился их товарищ по несчастью, — вам только что предложили огласить последнее желание. Согласитесь, это крайне любезно. Блаженной памяти просвещённый учитель Сюняцен говорил: «Благородный муж не боится желать чего-то, он не желает бояться! В то время как безрассудная жена не может высказать ни одного желания, ибо в её мозгу они сменяют друг друга, как облака в ветреную погоду»…
28 
