8 
– Мешок возьми, – напутствовал его Хайям, и в глазах старика предательски блестели искорки влаги, – там еда, воды немного. Вот деньги еще, три дихрема медью… не спорь! Бери, купи себе место в караване. Через два дня будешь в великом Багдаде, а там уж решай сам… Я не смогу о тебе позаботиться.
– Да ладно, справлюсь как-нибудь… – беззаботно ответил Оболенский, принимая из рук джинна мешок и маленькую тюбетейку. Национальный головной убор еле-еле уместился у него на макушке, выделяясь белым узором на фоне тёмно-русых кудрей.
– У караванщиков не воруй – побьют, – сразу предупредил старик. – Скажешь караван-баши, что тебе нужно найти лавку Ахмеда-башмачника, криворукого и плешивого, как коленка. Он приютит тебя… Постарайся найти Ходжу Насреддина, это ловкий юноша, веселит народ и успешно скрывается от слуг эмира. Целуй полы его халата и проси взять тебя в ученики. С его помощью ты одолеешь Селима ибн Гаруна аль-Рашида…
– Насреддин, Насреддин… что-то смутно припоминаю… – задумчиво пробормотал Лев. – Это не тот, что ездит на сером ослике, кидает лохов и травит байки при каждом удобном случае?
– Ва-а-х! – тихо восхитился джинн. – Хозяин, он и вправду много знает!
Хайям сердито цыкнул на него и вновь повернулся к герою нашего повествования:
– Видимо, Аллах внушил тебе тайные откровения, о которых ведают немногие… Но на прощание прими несколько мудрых советов, и, если они дойдут до твоего сердца, ты проживёшь долгую и счастливую жизнь. Не пей вина! Никогда не доверяй женщине! Почитай Аллаха всемилостивейшего и всемогущего превыше всего на земле!
– Вот те крест! Не подведу… – искренне поклялся Оболенский, широко осеняя себя крестным знамением. Старик в ужасе прикрыл глаза ладошками и тихо застонал. Похоже, все его потуги гуськом шли насмарку. Из этого северного тугодума никогда не получится настоящего вора! Но… отступать уже некуда и некогда. Дело сделано, и с чисто восточным фатализмом уважаемый Хайям ибн Омар постарался довести всё до конца…
– Вон там, за тем большим барханом, – караванная тропа. Четырнадцать вьючных верблюдов, идущих из Бухары с ценной поклажей, будут там, едва солнце вознесётся к зениту. Тебе надо спешить… Во имя Аллаха, да будет он вечен на небесах, я благословляю твой путь!
– Что ж… и тебе до свидания, дедушка Хайям. – Будущий вор попытался вновь обнять «родственничка», и тот не протестовал. – Ты пришли открытку из своего санатория, а как наотдыхаешься – звони. Или лучше сразу приезжай, я сниму какой-нибудь домик в Багдаде и буду ждать.
– Приеду… обязательно… когда-нибудь… – стыдливо опустив глаза, забормотал старик, а Лев, помахав рукой, широким шагом двинулся в направлении указанного бархана.
– Бабудай-Ага! Береги дедулю! Вернетесь вместе – с меня пиво-о…
– Он хороший человек, хозяин… – задумчиво признал джинн, когда Хайям развернулся обратно к хижине.
– Хороший… только вор из него плохой… Никудышный вор! Городская стража схватит его в одно мгновение, а значит, ещё одна голова упадёт к ногам эмира. Этот юноша уже несёт на себе тень крыльев Азраила… Всё, больше ничего не хочу о нём слышать!
– Увы, мой господин, – криво улыбнулся чёрный Бабудай, – мне почему-то кажется, что ты ещё о нём услышишь… Клянусь шайтаном! Да мы все о нём услышим, и не раз…
А Багдадский вор – Лев Оболенский шёл себе и шёл, размашисто двигаясь к далёкому бархану, и знойное солнце Азии щедро заливало его дорогу золотом. Он не понимал, как мало подходит для той роли, что навязала ему злая судьба. Огромный рост, крупное телосложение, голубые глаза и светлая кожа – уже одного этого хватало, чтобы сделать его примерно столь же «незаметным», как медведя в гербарии. Добавьте к вышеперечисленному полное незнание Востока как такового, чисто православную набожность, редкую (но меткую!) ненормативную лексику, да плюс ещё явное несоответствие системе общественных взаимоотношений, которой он собирался противостоять… Поверьте, я вас не запугиваю. Мне самому было безумно интересно понять психологию человека, искренне намеревавшегося проломить стену лбом. Крепким, упрямым, русским лбом… Оболенский впоследствии рассказывал, будто в его светлой голове на тот момент не было ни одной, даже самой захудалой, мыслишки о том, что он может и не… победить. То есть инстинкт самосохранения отсутствовал напрочь! Льву крепко «проехались по ушам», а так как он принял весь бред коварного Хайяма за чистую монету, то и вёл себя соответственно. Он – вор? Отлично, значит, будем воровать! Он должен отомстить насаждающему законы яйцеголовому эмиру с явными садистскими замашками? Да от всей широты необъятной славянской души! Селиму ибн Гаруну аль-Рашиду лучше было бы не ждать неизбежного, а резко прятаться где-нибудь в замороженных Гималаях, приняв монашество и отрёкшись от всех земных благ. Эмир этого не сделал – он просто не знал, что по барханам пустыни уже идёт его самый страшный ночной кошмар, Багдадский вор – Лев Оболенский!
8 
