142 
Принесли закуску, и они с удовольствием принялись за еду. Бэнкс с большей охотой съел бы сейчас гамбургер с картофелем фри, чем этот аристократический, прекрасно оформленный салат. Он был так голоден, что ему приходилось сдерживаться, чтобы не показать спутнице, как ему хочется есть. Ну ничего, скоро принесут бифштекс и frites.
За едой они говорили о музыке, Лондоне, загородных прогулках — о чем угодно, только не о преступлениях, и Бэнкс узнал, что она живет в небольшом домике в Челси, успела побывать замужем за успешным режиссером звукозаписи, но развелась с ним, детей у нее нет, она любит свою работу и очень рада, что у отца в Иствейле квартира, куда она может приезжать, когда захочет.
Она была наполовину гречанка, наполовину англичанка. Бэнкс вспомнил, что один из братьев Харриет был дипломатом. Он работал в посольстве в Афинах, где встретился с будущей матерью Софии, она помогала отцу в таверне. Наперекор всем советам они поженились и недавно отпраздновали рубиновую свадьбу. Сейчас они находились в Греции.
София в детстве часто переезжала с места на место, и ей не удавалось привыкнуть к какой-то одной школе, завести друзей, поэтому теперь она ценит то, что имеет. На работе она общается с множеством интересных людей: литераторами, музыкантами, художниками, кинематографистами, часто бывает на концертах, выставках, фестивалях.
Бэнксу такая жизнь, в которой события сменяют друг друга как в калейдоскопе, казалась утомительной. Да у него и времени на все это не было. Часто он работал целыми сутками, а короткие промежутки отдыха использовал, чтобы расслабиться с помощью музыки, фильма и стакана вина. Он бывал в опере, когда позволяло время, а когда позволяла погода, ходил в долгие пешие прогулки по окрестным холмам; иногда заглядывал в местный паб на так называемые «народные ночи», когда с вечера до утра исполняют народные песни и танцы. Правда, теперь он посещал эти торжества все реже, потому что Пенни Картрайт, местная fame fatale, дала ему от ворот поворот.
Ужин шел своим чередом, а когда они наполнили вином бокалы, Бэнксу вдруг почудилось, что он стоит под уличным фонарем в конце дорожки, ведущей к дому Харриет, и этот освещенный круг — единственное реально существующее место во вселенной, а всё, находящееся за его пределами, не более чем бестелесные тени. Эта иллюзия прервалась, когда Марсель подал счет. Бэнкс расплатился, несмотря на протесты Софии, и вот они снова на улице, и снова настало время прощаться. Бэнксу предстояло вернуться в управление, чтобы узнать, как идет расследование. Удивительно, что за все время, пока они сидели в «Кафе де Прованс», ни разу не зазвонил мобильник.
София поблагодарила за ужин, они неловко прижались щеками — сейчас такой «поцелуй» входил в моду — и не заметили, как их губы слились в настоящем поцелуе, долгом и сладком. Оторвавшись друг от друга, они разошлись в разные стороны. Бэнкс, шагая к управлению по ведущей под уклон дороге, внезапно понял, что не договорился с Софией о следующей встрече. Шагов через десять он обернулся, в эту же секунду София тоже посмотрела назад, и они улыбнулись друг другу. Как странно, подумал Бэнкс. Раньше он, расставаясь, никогда не оглядывался и готов был поспорить, что и София всегда следовала принципу «уходя — уходи».
15
Ранним утром в понедельник Энни явилась в управление бодрая и выспавшаяся: за весь вечер она выпила только чашку горячего шоколада — ничего более крепкого. Она едва успела нажать на кнопку кофейного автомата, как в помещение ворвался ее нынешний начальник Браф, прокричав на ходу:
— Детектив Кэббот, ко мне в кабинет! Сейчас же!
Энни похолодела. В чем дело? Браф ненавидит кофейные автоматы, или Эрик решил подпортить ей репутацию? Может быть, у него остались фотографии и он послал их Брафу или в Главное управление полиции? Она боялась даже думать об этом.
Кабинет Брафа был просторен и хорошо оснащен всевозможными техническими средствами, необходимыми руководящему работнику. Суперинтендант сел за стол и резким жестом указал Энни на жесткий стул рядом. Она отчетливо слышала глухой стук собственного сердца.
— Так что вы можете сказать в свою защиту? — рявкнул Браф, не объясняя причины своего внезапного гнева.
— О чем вы? — не поняла Энни.
— Да не прикидывайтесь, черт возьми! Я говорю об убийстве Люси Пэйн. Пресса меня уже окончательно достала, я их карандаши прямо у себя в заднице чувствую! А я выгляжу полным кретином: подозреваемого как не было, так и нет. Прошла уже неделя, а вы, как я вижу, все еще топчетесь на месте.
142 
