очень нудно 
58 
– Зар, я... я не испытываю тех чувств, которые на моём месте должно было бы испытать существо одного с тобой вида...
Арника улыбнулась. Я вёл точный счёт всех её улыбок. Это была четвёртая за всё время нашего знакомства.
– Я достаточно долго живу среди людей и знаю все эти знаки внимания. Я достаточно адаптирована для вашей жизни, чтобы не «выпускать шипы», когда ко мне прикасаются с дружескими чувствами. И мне кажется, что ты хорошо ко мне относишься.
– Более чем хорошо.
Арника подобрала камешек, попавшийся ей по дороге, и принялась рассматривать его, а я снова повторил свою неудачную попытку вовлечь её в разговор о любви и дружбе:
– Ты когда-нибудь читала любовные романы?
– Да.
– И тебе никогда не хотелось оказаться на месте их героев? Почувствовать те переживания, что испытывает человек?
Арника заговорила, сбившись со своего спокойно-уверенного тона, и я мысленно поздравил себя с первым удачным ходом.
– Понимаешь, Зар, мы с тобой по-разному воспринимаем мир. Ты чувствами, а я – логикой. Ты даже думаешь чувствами.
– Нет, почему же...
– Когда мы говорили с тобой вчера, ты не знал, что мне возразить, потому что тебя захлёстывали эмоции: гнев, негодование, обида. Они тормозили твою мысль, а я была свободна от переживаний.
– Ты хочешь сказать, что чувства не нужны?
– В основном они только затмевают рассудок и мешают чёткой работе мысли.
– Но ты никогда не испытывала их, как же ты можешь утверждать?!
– Я наблюдаю и анализирую.
– Нет, Арника, в этом ты неправа. Я согласен, что гнев может толкнуть куда угодно, но существуют ещё сострадание, жалость, нежность...
– А какой в них смысл?
– Да при чём здесь смысл! Если бы у меня не было чувств, я превратился бы в машину – в компьютер, которому ежечасно скармливают порцию информации, а он выдаёт логичный ответ. Представь, целая колония компьютеров, которым плевать друг на друга! Ни от кого не дождёшься ни помощи, ни поддержки... Мы социальные существа, и наш разум приспособлен для жизни в коллективе. Ты просто не знаешь, чего лишена, и как бы я ни старался, всё равно не смогу объяснить.
На протяжении всего моего монолога Арника смотрела на меня, не отводя взгляда переменчиво-зеленоватых глаз, и слушала с редким вниманием.
– Ты прав, мы слишком разные.
Но мне не понравился её ответ, я не хотел, чтобы она сильнее укреплялась в своей уверенности о нашей диаметральной противоположности.
– Нет. Арника, я хотел сказать, что мы с тобой всё равно сможем понять друг друга, какими бы разными ни были. Я очень хочу, чтобы ты поняла меня.-– Я взял её за плечи и посмотрел в глаза.– Хочу, чтобы ты подружилась со мной.
– Я испытываю некоторую привязанность к определённым людям.
– И ко мне?
– И к тебе.
Она никогда не лгала. Не умела говорить неправду. Не видела в этом смысла. И если не понимала моего вопроса или не могла на него ответить, признавалась в этом так же честно.
Она никогда не показывала, что ей неприятно моё осторожное ухаживание – спокойно принимая знаки моего внимания, она оставалась равнодушна к ним.
Арника ни разу не повысила голоса, ни разу не обиделась на меня, хотя поводы для этого были. Иногда моё терпение отказывало, и я говорил дерзости, даже грубости, в надежде увидеть в её взгляде боль или хотя бы растерянность, но зеленоватые глаза оставались спокойными, а лицо невозмутимым. Я не мог назвать её прекрасной даже в самых потаённых мыслях. Прекрасное – это изнутри, какое-то душевное озарение, сердечное сияние, а моя Арника была красива, но бездушна.
Временами меня убивала её холодность. Казалось, вот-вот ясный взгляд засияет нежным теплом, в улыбке появятся подлинные чувства, но нет. Напрасно я надеялся на чудо. Отточенные грани холодного ума кололи больнее булавок.
Мой внимательный брат заметил наконец, что со мной творится неладное.
– Зар, мне не нравится, что происходит с тобой в последнее время. Ты сам не свой. В чём дело?
– В Арнике.
– О нет! Неужели до сих пор?! Только не говори, что ты всерьез увлекся цветоводством.
– Лис!
Иногда этот мальчишка полностью оправдывает своё прозвище маленького хищника.
– Ладно, не сердись. Я знал одного типа, страстного любителя орхидей. Он буквально с ума по ним сходил, а ведь они не умеют ни говорить, ни улыбаться, и у них нет таких потрясающих ног, как у твоей Арники.
58 
