54 
— Кто готовил? — задал я глупый вопрос.
— Мы! — гордо выпрямилась моя подруга, и охотница согласно кивнула.
Хм… на самом деле, Сабрина и яичницу поджарить не в состоянии. Капрал умеет всё, но ничего не может (прошу прощения за невнятную формулировку!). Остаюсь я и Ева, но я спал, следовательно…
— Спасибо! Вы обе у меня просто чудо!
Застольный разговор шёл медленно, с какой-то нарочитой осторожностью и боязнью невольно задеть друг друга. Вампиров не назовёшь вежливым народом, обычно они лепят собеседнику в лицо всё, что думают. А если чего-то недоговаривают, то не из соображений такта, а по причине коварства и склонности к вранью. Енот нам не мешал, он не любил застолий, предпочитая общество телевизора. Ближе к кофе беседа постепенно перетекла в более откровенное русло…
— Ничего не понимаю… Раз он меня укусил и моя кровь отравлена его поганой слюной, как можно было всё это отсасывать? Противно же!
— Тогда, может быть, тебе стоит сказать ей спасибо?
— Уже сказала, раз десять!
— Четыре.
— Не будь столь педантичной, дорогая…
— Но, честное слово, Дэн, всего четыре! Зачем мне врать?
Ева нервно покачивала в пальчиках кофейную ложечку, мы с Сабриной отрешённо смотрели в окно на далёкий пламенеющий закат.
— А… можно было так побыть вампиром немножечко, а потом опять в человека?
— Нет.
— Почему? Состав крови поменять как-нибудь или…
— Не получится. Перевоплощение происходит один раз, и оно необратимо.
— Жаль… чуть-чуть. Интересно это всё-таки…
Охотница мечтательно уставилась на репродукцию популярной картины «Вампирша на кладбище». Моя подруга лишь кротко вздохнула, жестом попросив налить ей ещё немного вина.
— Ты нашла что-то притягательное в вампиризме?
— Ещё чего! Да всех их стрелять надо и кол в грудь, однозначно! Уже за одно то, что они с мужчинами делают… Я бы…
— Ты хочешь приобрести власть над мужчинами? Для этого не обязательно становиться женщиной-вамп…
— Чушня! Нужна мне эта власть… Кобели они все! Да у меня и без власти знаешь сколько мужиков было?
— Ни одного. Хочешь, научу?
Мне справедливо показалось, что в этом диспуте я уже третий лишний. Девушки не стали протестовать, а возможно, просто не заметили, как я пересел на диван, раскрыв наконец заветную книжечку. Первоначальные расшаркивания авторов перед читателем несколько настораживали, потом вроде бы стало полегче.
Буквально через минуту меня с извинениями прервала возбуждённая Ева, шумно требуя бумагу и авторучку. Лекторский тон Сабрины действовал интригующе и умиротворяюще:
— Мужчины по самой природе своей мало склонны к моногамии. Они вечно ищут новых ощущений, встреч, порывов, форм, но зачастую абсолютно беспомощны в чёткой формулировке своих желаний. Им хочется видеть в женщине благородную львицу, неуправляемую девственницу, нежную и чувственную одновременно. Их привлекает африканская страсть (о которой сами негры понятия не имеют!), неутомимый секс во всех его видах, направлениях и извращениях. Мужчины находят массу достоинств во множестве разнообразных женщин и всю жизнь ищут ту, единственную, в которой будут воплощены они все!
Я читал неторопливо, вдумчиво, всесторонне осмысливая каждую фразу, предложение, абзац. Иногда было смешно, иногда непонятно, без хорошего знания Толкиена сюда вообще не стоило соваться. Это даже не пародия, а просто какое-то дикое пересмешничество, абсолютное переворачивание всего и вся с ног на голову. Какой в этом смысл? Осрамить автора, заработать дешёвую популярность, получить гонорар… но это низко и недостойно потраченной на книгу бумаги. А текст, совершенно по непонятным причинам, удивительно завораживал…
— Однако стоит им получить желаемое, как все мужчины сразу становятся несусветными трусами и бегут от такой женщины как ошпаренные! Живай пример… Не далее как прошлым летом я села в засаду на перекрёстке Кирова и Советской. Там по вечерам, в сквере, оживлённое людское движение: скучающие мужчины и прыщавая молодёжь в поисках быстрого удовлетворения по разумной цене. Так вот, я бросалась на каждого второго, пыталась рвать на нём одежду, лезть в штаны, кричала, сто—нала, извивалась, готовая на всё, что угодно, совершенно бесплатно и оповещая об этом всю улицу! Что ж ты думаешь? Шестеро позорно бежали, троих хватил столбняк, а одного увезли на «скорой» с сердечным приступом… Вот это я и называю — власть! Дойдя почти до середины, мне стало понятно желание Сабрины научиться шутить. Но учиться по этой книге явно не стоило, юмор был пошлым, плоским и чёрным. Совершенно не в стиле шуток моего шефа, а значит, Бегемот, предлагая её мне, всё-таки подразумевал нечто более серьёзное… Но что? Я мысленно пожал плечами, вновь сосредотачиваясь на том, как Ловелас плюнул в бороду Гимлеру и куда провалился Артопед.
54 
