очень нудно 
51 
— Он индеец? — спросила она, заведомо зная ответ, ибо почему-то не сомневалась, что их таинственный ночной гость был индейцем. — Прыгающий Волк — я угадала?
Чандос нахмурился:
— Я что, и правда много наболтал?
— Ты разговаривал с самыми разными людьми. Ты что, всегда разговариваешь во сне?
— Откуда я знаю, черт возьми?
Кортни, обидевшись на резкость его тона, отвернулась. Приготовив сок из змеиной травки, она подошла к Чандосу:
— Повернись на живот, пожалуйста.
— Нет. Дай сюда!
— Я сама! — Она увернулась от его руки. — Вчера вечером ты уже достаточно напортил, занимаясь самолечением, кстати, совершенно бесполезным.
— Я не просил твоей чертовой помощи!
— Надо думать, ты предпочел бы умереть, чем попросить меня о помощи, да? — набросилась на него Кортни.
Он промолчал.
Кортни была уязвлена. После всего, что она сделала для него, Чандос мог бы хоть поблагодарить ее! Так нет же — он еще заявляет, что не хотел ее помощи.
— Твой друг еще здесь, Чандос?
— Ты хочешь познакомиться с ним?
— Нет.
Чандос устало вздохнул:
— Сейчас его нет поблизости, если это тебя волнует. Но он, вероятно, еще появится, чтобы посмотреть, выздоровел ли я. Но ты не увидишь его. Кошачьи Глазки. Он знает, что тебя легко напугать.
— Вовсе нет, — холодно возразила она. — Откуда он знает про меня?
— Я ему рассказал.
— Когда?
— Какая разница, черт возьми?
— Никакой. — Закончив с ногой Чандоса, она посмотрела на него:
— Просто мне хотелось бы знать, зачем он преследует нас. Это ведь его я тогда видела, да? И сколько же ночей он шпионил… — Глаза Кортни расширились, когда она поняла, что это значит.
— В ту ночь его не было, Кошачьи Глазки, — нежно проговорил Чандос, угадав ее мысли. — И он вовсе не преследует нас. Мы… случайно едем одной дорогой.
— Но ты поехал бы с ним, если бы не я, правда? Ну да, конечно! Неудивительно, что ты не хотел брать меня с собой.
Он нахмурился:
— Я объяснял тебе, почему не хотел брать тебя с собой.
— Да, объяснял, — холодно отозвалась Кортни. — Но учти: тому, что ты говорил мне другой ночью, я почти не верю!
Кортни надеялась, что Чандос возразит, но он не сказал ни слова. Ей так хотелось накричать на него, на худой конец просто разрыдаться, но она сдержалась и ушла, подняв голову.
— Я иду на речку мыть посуду. Если через десять минут не вернусь, знай, что я наткнулась на твоего друга и упала в обморок.
Глава 25
Чандос смотрел, как Кортни подогревала бульон, которым насильно поила его целый день. Предвечернее солнце играло в ее волосах, высвечивая золотые пряди. Казалось, он никогда не налюбуется ей.
Он намеренно грубо вел себя с Кошачьими Глазками, обижал ее и сам страдал от этого, но иначе не мог. Эта женщина не для него. Если бы она знала о нем все, то сама поняла бы это. Он говорил себе, что тогда она смотрела бы на него с ужасом.
А сейчас он видел в ее взгляде огонь и гнев обиженной женщины. Но, черт возьми, ее гнев лишь подпитывал его мужскую гордость, и никуда от этого не деться — это ему нравилось! Он был бы сильно уязвлен, если бы она спокойно восприняла его притворное равнодушие. Но нет — когда он не обращал на Кортни внимания, она выходила из себя от злости, и это приводило его в восторг.
Он не хотел лишать ее невинности, крепясь изо всех сил, чтобы удержаться от соблазна, но эту битву с самим собой все-таки проиграл. Сделав ее своей в ту незабываемую ночь, Чандос очень надеялся, что навсегда загасил огонь желания. Но не тут-то было! Стоило ему увидеть ее купающейся в реке, как все благие намерения тут же исчезли.
Он был почти благодарен змее, которая положила конец этому безумию. Не случись этого, он прошлой ночью, несомненно, опять дал бы волю своим желаниям, а это не сулило ничего хорошего. Чандос понимал, что расстаться с ней будет нелегко, и старался заранее отдалиться от Кортни, чтобы смягчить боль разлуки.
Она, конечно, этого не понимала, охваченная первой страстью, и очень сердилась на него, полагая, что в ту ночь он просто попользовался ею, утолив свою похоть. Чандос вздохнул. Вот и хорошо, пусть так и думает, а еще лучше, если она возненавидит его.
Вообрази Чандос хоть на минуту, что может сделать Кортни счастливой, он ни за что на свете не отпустил бы ее. Но что он мог ей предложить? Четыре года назад он принял решение уйти от белых и вернуться к команчам. Тринадцать жестоких негодяев навсегда изменили его жизнь, и, когда он с ними покончит, что останется ему? Он так долго скитался, что вряд ли теперь сможет осесть где-нибудь, даже с людьми команчи. Может ли белая женщина принять кочевую жизнь? Чандос знал, что не имеет права спрашивать об этом у Кошачьих Глазок.
51 
