114 
— А-а… Значит, вы живете не в Осло?
— Да нет. Я живу… Это квартира Ханны Вильхельмсен. И Нефис. Подруги Ханны. В смысле, подруги жизни. Она турчанка и сейчас уехала вместе с Идой, их дочкой, в Турцию, навестить деда и бабушку. Они живут здесь втроем. А я просто…
Президент подняла руки, и Ингер Юханна тотчас умолкла.
— Отлично, — сказала Хелен Бентли. — Я понимаю. Можно мне посмотреть телевизор вместе с вами? Си-эн-эн здесь ловится?
— А вы не хотите… поесть? Я знаю, Марри уже…
— Вы американка? — с удивлением спросила президент.
В ее глазах появилось новое выражение. До сих пор взгляд был настороженно-нейтральный, словно она все время, по обыкновению, стремилась держать окружающее под контролем. Даже вчера, когда Марри притащила ее наверх из подвала и она едва стояла на ногах, взгляд был твердый, гордый.
Теперь же в нем, кажется, сквозил страх, и Ингер Юханна не могла понять почему.
— Нет, — поспешно заверила она. — Я норвежка. Коренная норвежка!
— Вы говорите по-американски.
— Я училась в США. Принести вам что-нибудь? Поесть?
— Попробую угадать, — сказала президент, страх исчез. — Бостон.
Звук «о» она произнесла врастяжку, почти как «а». Ингер Юханна на всякий случай улыбнулась.
— Ишь ты, жизнь бьет ключом, — проворчала Марри, которая приковыляла из холла с полным подносом в руках. — На часах и семи нет, а тут все на ногах. В договоре моем про ночную смену ни слова не написано.
Президент как завороженная смотрела на Марри. Та водрузила поднос на стол.
— Кофи, — сказала она. — Пенкейкс. Эгг. Бейкон. Милк. Эппелсинджус. Прошу. — Она прикрыла рот ладошкой и шепнула Ингер Юханне: — Про блинчики я по телевизору видала. Они завсегда едят блинчики на завтрак. Чудной народ. — Марри покачала головой, погладила Рагнхильд по головке и уковыляла обратно на кухню.
— Это вам или мне? — спросила президент, садясь за стол. — Вообще-то тут на троих хватит.
— Ешьте, — сказала Ингер Юханна. — Она обидится, если хоть что-то останется, когда она снова придет.
Президент вооружилась ножом и вилкой. Казалось, она толком не знала, с какой стороны подступиться к столь обильной трапезе. Осторожно подцепила блинчик, свернутый в трубочку и щедро наполненный вареньем и сливками, а сверху посыпанный сахарной пудрой.
— Что это? — тихо спросила она. — Похоже на crepes suzette?
— По-нашему, это блинчики, — шепнула Ингер Юханна. — Марри думает, что американцы едят их на завтрак.
— Ммм. Вкусно. В самом деле. Только очень уж сладко. Кто это?
Хелен Бентли кивнула на телевизор, где повторяли вчерашнюю программу «Редакшн-Эн». НРК и ТВ-2 по-прежнему круглые сутки транслировали экстренные сообщения. После часу ночи снова передавали вечернюю информацию, пока в половине восьмого не начинали новые передачи.
В студии опять была Венке Бенке. Запальчиво дискутировала с отставным полицейским, который после не слишком удачной карьеры частного детектива заделался комментатором по криминальным вопросам. Последние сутки оба они то и дело мелькали на всех крупных каналах. Всегда давали добротную информацию.
Друг друга они терпеть не могли.
— Она… вообще-то писательница. — Ингер Юханна схватила пульт. — Я переключу на Си-эн-эн.
Президент застыла.
— Подождите! Wait!
Ингер Юханна в замешательстве замерла с пультом в руке. Переводя взгляд с президента на экран и обратно. Хелен Бентли сидела, приоткрыв рот и сосредоточенно покачивая головой.
— Эта дама сказала Уоррен Сиффорд? — прошептала она.
— Простите?
Ингер Юханна прибавила громкость, прислушалась.
— …и вообще нет причин обвинять ФБР в применении противозаконных методов, — сказала Венке Бенке. — Я уже говорила, что лично знакома с Уорреном Сиффордом, руководителем агентов ФБР, сотрудничающих с норвежской полицией. Он…
— Вот, — прошептала президент. — Что она говорит?
Шестидесятилетний полицейский в больших очках и розовой рубашке наклонился к ведущему.
— Сотрудничающих? Сотрудничающих? Если бы госпожа детективщица… — Он прямо-таки выплюнул сей титул, словно прокисшее молоко. — …имела хоть малейшее представление о том, что сейчас происходит в стране, где чужая полиция полагает себя вправе…
— Что они говорят? — решительно спросила президент. — О чем идет речь?
114 
