очень нудно 
31 
Но сейчас она смотрела в другой конец зала. На мужчину, мысли о котором не могла выкинуть из головы.
Для простого американского капитана Дрю Андерсон выглядел поистине неотразимо в черном вечернем костюме. Удивительно, как легко он сумел войти в это чопорное общество. Совершенно невозможно различить в нем американца, пока не услышишь резкий акцент. Хотя для присутствующих женщин это значения не имело. Почти все, и старые и молодые, старались поймать его взгляд. Вот и сейчас он о чем-то беседовал с прелестной леди, которую только недавно кружил в вальсе. А вот ее, Габриелу, он не пригласил. И вообще едва обменялся с ней двумя словами с тех пор, как они вошли в бальный зал.
Правда, ее бальную карточку заполнили в первые же пять минут, но он мог попросить ее еще в экипаже, до того как они прибыли сюда. У него было для этого достаточно возможностей. И даже если он не желал с ней танцевать, мог бы по крайней мере проявить учтивость! Но вместо этого он злобно посматривал на нее, хотя Габриели знала, что выглядит просто исключительно в новом бальном платье, которое модистка прислала только сегодня утром.
Голубой атлас с ледяным отливом и розами, вышитыми сверкающей розовой нитью… К нему полагались туфли и ленты для волос такого же цвета. Уже несколько человек во всеуслышание заявили, что именно она — сенсация этого вечера. Но придерживается ли Дрю Андерсон того же мнения? Очевидно, нет, если учесть злобные взгляды и все, что она сегодня подслушала.
А подслушала она слишком много. И подумать только, что, последуй она совету Марджери и полежи в кровати еще немного, наверняка пропустила бы разговор между братьями. Вот только она была ужасно голодна, тем более что ела вчера, за ужином. Беда в том, что на тарелке, принесенной Дрю, лежала лишь та еда, которую она терпеть не могла. Интересно, как ему это удалось?
И сегодня утром она спустилась вниз как раз в тот момент, когда Бойд Андерсон сказал брату: «Кроме того, ты куда лучше меня умеешь скучать».
Но сейчас Дрю не выглядел скучающим. Скорее, увлеченным той леди, с которой беседовал. Зато ее он презирал, судя по той язвительной реплике: «Учитывая, что мы ведем законный бизнес, Клинтон будет сильно возражать, если приведешь в семью пиратку».
Очевидно, оба считали ее ничтожной швалью. Правда, она не обиделась… то есть не слишком. Скорее, пришла в бешенство. Они не знали ни ее, ни ее отца. Как смеют они судить о них вот так, свысока?
«Милашка в каждом порту». «Никогда не надевать на себя узду».
Теперь она все прекрасно поняла. Дрю Андерсон — негодяй и развратник. И он еще находит ее ничтожеством?!
— Своей мрачной гримасой вы отпугнете всех женихов, — услышала она голос Андерсона. — Пенни за ваши мысли.
Когда он успел подойти? Она только на секунду отвела от него взгляд. Неужели так быстро пересек комнату? Заметь она его вовремя, немедленно отступила бы подальше. Потому что действительно не желала с ним говорить.
— Мои мысли стоят дороже, — сухо бросила она и отвернулась.
— Насколько дороже? — настаивал он.
— Больше, чем вы можете себе позволить.
— Жаль. А я надеялся на хотя бы какое-то развлечение, чтобы развеять тоску.
Девушка гордо вскинула голову.
— Значит, вы считаете, что мои мысли вас позабавят? Что моя голова наполнена всякими глупо…
— Я этого не говорил, — перебил он.
— Это совершенно не обязательно. Ваш тон достаточно красноречив, — фыркнула она и вполголоса добавила: — Чего и ожидать от животного.
Очевидно, он расслышал ее, потому что тяжело вздохнул.
— Неужели каждый мужчина для вас чудовище?
— Нет, только тот, который едва не сломал мне руку. Уголок рта Дрю конвульсивно дернулся.
— Покажите мне свои синяки.
Она даже не позаботилась взглянуть на свою руку, чтобы проверить, есть ли синяк, и не успела сказать ему об этом, как он схватил ее руку и повернул. Выражение его лица мгновенно изменилось. Опустив глаза, она увидела черное пятно, правда, совсем крошечное. Господи, она в жизни не была так счастлива видеть чертов синяк!
— Я же говорила, — с невыразимым удовольствием объявила она.
— Говорили, — тихо согласился он и, как ни странно, выглядел при этом смущенным… нет, скорее, потрясенным. — Прошу извинить меня, Габби. Я не хотел сделать вам больно. Просто старался, чтобы вы не упали. Жаль, что у вас такая нежная кожа.
Последнее замечание заставило ее призадуматься. Ей не так-то легко поставить синяк, и, честно говоря, его хватка в тот день была вовсе не такой уж сильной и не должна была оставить метку…
31 
