очень нудно 
43 
— А вы? — в свою очередь, спросила она. — Часто приезжаете в Англию?
— Мы с братьями стараемся навещать Джорджи хотя бы раз в год. Даже открыли отделение «Скайларк» с тех пор, как она вышла замуж, так что Англия стала одним из наших регулярных торговых маршрутов.
— А другие маршруты? Куда они вас приводят?
— Карибское море. Покинув Англию, я отплыву туда. Собирался домой, в Бриджпорт, но только потому, что думал встретиться там с Бойдом. Однако, раз он сам явился сюда, я, как обычно, возвращаюсь к делам.
— Вы тоже предпочитаете Карибское море? — обрадовалась она.
— Да, причем отсюда до него ближе, чем до Бриджпорта, штат Коннектикут.
— Значит, ваш корабль стоит в лондонских доках? И как он называется?
— «Тритон». Такой красавец, изящный и для своих размеров очень быстроходный, — расписывал он с очевидной гордостью.
— Давно вы стали его капитаном?
— В двадцать лет.
— Кажется, название взято из греческой мифологии?
— Совершенно верно. Большинство наших судов носят подобные названия. Их давал отец, так что, как можете себе представить, он любил греческую мифологию.
— Весьма престижные названия, — хмыкнула она. — Мне просто совестно упоминать о корабле отца. Никакого сравнения.
— О, бросьте! Вы подогрели мое любопытство и обязаны выложить все.
— «Старая драгоценность».
— То есть оно ничего не означает?
— Наоборот. Страстью отца является охота за кладами, и если… нет, когда он наконец найдет горшок с золотом или, вернее, сундук с древними монетами и драгоценностями, все они будет пыльными и старыми, пролежав столько лет под землей.
К ее радости, Дрю ответил понимающей улыбкой. Пусть он презирал ее отца, но, как ни странно, сегодня вел себя безупречно. Остроумный, обаятельный… и ни одного упоминания о пиратах!
Он заметил, что к берегу подплывает одна из взятых напрокат шлюпок, и снова предложил покататься, поэтому они повернули к пристани. Но тут на землю упали первые капли дождя.
— Ну вот и покатались, — пробормотал он. — Скорее, через минуту разверзнутся хляби небесные.
Насчет минуты он ошибся. И не успел договорить, как с неба хлынул целый водопад. Гуляющие немедленно разбежались во все стороны, спеша скрыться от дождя. Но бежать в новом платье и куче нижних юбок не было никакой возможности. Пришлось приподнять их повыше. Она пыталась не отставать, поскольку Дрю схватил ее за руку и потащил за собой, но вскоре заметил, что она еле передвигает ноги, и вместо того, чтобы сдаться и смириться с тем, что они все равно промокнут насквозь, не успев добежать до кареты, к удивлению девушки, подхватил ее на руки. И даже теперь, с ней на руках, смог бежать куда быстрее, чем раньше.
И все же они вымокли с ног до головы. И только очутившись в экипаже, смогли посмеяться над своим достойным сожаления видом.
— Весьма благородный поступок, но толку от него мало, — поддела она.
Дрю, пытавшийся снять сюртук, помедлил, чтобы отвести с ее щеки мокрый локон. Только сейчас Габриела поняла, что ее прическа полностью развалилась и длинные пряди разметались по спине и груди. Поднеся руку к макушке, она с ужасом воскликнула:
— О нет! Похоже, я и шляпку потеряла! Что за незадача! Это была моя любимая!
— Оставайтесь на месте! — сказал Дрю и ринулся обратно. Она безуспешно пыталась удержать его. Однако он почти сразу же вернулся, уронил ей на колени потерявшую всякий вид шляпку и велел кучеру ехать на Беркли-сквер.
— Вот видите, на что я готов ради вас! — улыбнулся он.
— Спасибо, — пробормотала она, печально оглядывая погубленную шляпку. — Впрочем, перья можно еще просушить.
— Я бы на вашем месте просто купил новую. Габриела тихо засмеялась, подняла глаза и окаменела.
Он как раз успел сбросить сюртук, и белая батистовая сорочка прилипла к коже, облегая мускулистую грудь и плечи. Их взгляды встретились, и смех замер на губах Дрю. Она едва успела заметить, как загорелись его глаза, прежде чем он стал ее целовать.
О Боже, она инстинктивно понимала, что его поцелуи будут безумно волнующими. Снова и снова его губы прижимались к ее губам, окутывая ее чувственной паутиной… Она не могла и не хотела думать. И тут его язык мягко раздвинул ее губы, и поцелуй стал более жгучим, более исступленным, бесконечно более соблазняющим. Теперь в нем было столько страсти, что она не ощутила ни малейшей тревоги…
— Дрю, я не думаю…
— И не думай, — перебил он. — Только позволь мне согреть тебя. Ты замерзла.
43 
