Глава 14

В ту ночь Рольф вернулся в Круел из осажденного Рота поздно. Накануне, уехав из Першвика, он появился в Круеле, но пробыл недолго, лишь столько, чтобы побеседовать с леди Амелией.

Ныне же Рольфу не хотелось даже вспоминать об их встрече, которая чем дольше длилась, тем тяжелее становилась. Он объявил Амелии, что ей надлежит вернуться ко двору и по какой причине ей придется это сделать. Однако она разрыдалась и умоляла Рольфа не прогонять ее.

Слезы Амелии вызвали у него лишь раздражение. В конце концов, они никогда не давали друг другу обещания вечной любви. Однако он понимал, в каком эмоциональном состоянии была Амелия, когда сказала ему, что ждет ребенка. Эта новость не обрадовала его, однако он не мог не позволить ей остаться до рождения ребенка. Она согласилась оставить дитя ему, уехать и жить как ей заблагорассудится. Амелия, естественно, согласилась на это с великой радостью. Она обещала держаться в стороне, не беспокоить ни Рольфа, ни его жену.

Он пожелал, чтобы оставшееся время беременности она жила не в его доме.

— Тебе будет лучше жить в какой-нибудь другой моей крепости, — сказал он Амелии. — Хорошо обустроен Эксфорд.

— Но почему, мой господин? Твоей жене ничего о нас не известно. Она думает, что ты лишь мой опекун.

— И все же…

— Прошу тебя, не надо! — Амелия опять расплакалась. — Я не вынесу, если мне придется жить в окружении чужих. И клянусь, твоя жена будет рада, что я живу рядом с ней. У сэра Эварарда нет жены. Здесь некому находиться при леди Леони. Прошу тебя, мой господин.

Рольфу следовало бы отказать ей, но он не сделал этого. Он полагал, что должен обеспечить ей подобающие удобства, пока она будет жить изолированно. Не предвидя какого-либо вреда от этого, он согласился.

Теперь же, когда он въехал в крепость, его мучило какое-то смутное предчувствие. Но оно отступило, когда Рольф заметил Торпа, сидевшего в одиночестве у очага в дальнем конце зала. Он знал, что Торп будет дожидаться его.

Почти все обитатели крепости уже спали. Слуги расстелили свои убогие тюфяки вдоль стен и почти все погрузились в сон. Несколько воинов беседовали и негромко посмеивались над чем-то, сидя у маленького очага. Зажжены были только канделябры возле лестницы, ведшей на верхний этаж, но зал был таким просторным, что едва освещался. Оба очага также давали мало света. В теплые ночи дрова подбрасывали в них редко.

Торп приветствовал Рольфа только после того, как тот опустился рядом с ним на стул с высокой спинкой. Глаза более старшего по возрасту рыцаря, устремленные на Рольфа, были так сосредоточены, будто он всматривался в пылинку. Следовательно, теперь он будет держаться именно таким образом? Торп вызывал самое сильное раздражение тогда, когда наслаждался своим триумфом. Он не хвастался и не злорадствовал, однако молчал так, что вынуждал заговорить первым.

— Судя по твоему молчанию, ты выполнил мои приказы без каких-либо трудностей. Она здесь?

— Здесь.

Рольф осознал, насколько был напряжен до этой минуты.

— Никаких трудностей не возникло.

— Было одно мгновение, когда ее вассал был готов обнажить свой меч против нас, однако… — Заметив, как изменилось лицо Рольфа, он негромко рассмеялся.

— А она не…

— Никоим образом, — поспешно отозвался Торп. — Он возмутился из-за того, что мы не проявили достаточно уважения его госпоже. Наша ошибка была объяснимой. Когда она вошла, мы не знали, кто она такая — пожалуй, ты можешь понять, почему мы ошиблись.

Вот оно — не слишком тонкий упрек Рольфу за то, что тот не предупредил их, как выглядит Леони. Он представил себе удивление Торпа, когда тот впервые увидел леди Леони. Нечего сомневаться, Торп был поражен не меньше, чем он сам.

  32