очень нудно 
132 
Ну а тот, печальноглазый, как думал теперь Питер, возможно, и был убийцей Джонетты; он убил ее и выкрал мальчика в попытке заставить помалкивать бабушку Джонетты. По ее словам, убрать Джонетту захотело семейство Уитлока, то есть семейство мэра. Печальноглазый был как-то с ними связан, во всяком случае, близок им настолько, чтобы можно было поручить ему вначале угрожать Джонетте, если не убить ее, а затем – приглядывать за бабкой, миссис Бэнкс. Но что такое стало известно Джонетте? Какое знание стоило ей жизни?
Полиция – вернее, один-два человека в департаменте, кого, несомненно, контролировал через полицейский комиссариат мэр, сделала лишь две ошибки – ошибки на первый взгляд незначительные. Первая состояла в том, что если все это действительно планировалось, ни к чему было так долго тянуть с патрульной полицейской машиной – упущение, приведшее к гибели Уитлока от руки Каротерса. Второй ошибкой стало неупоминание в рапорте допроса, которому подвергли водителя фургона. Показания водителя подтверждали показания Каротерса и являлись другой, альтернативной версией произошедшего, выдвигая и другого подозреваемого – потому показания эти и следовало было изъять. Всего-то каких-то два параграфа. К тому же Департамент полиции, эта гигантская бюрократическая машина, славился среди прочего и своей неорганизованностью: здесь часто пропадали документы, свидетельства и разного рода информация. Полицейские на улицах, патрульные, вряд ли стали бы гореть желанием защитить мэра. В большинстве своем копы не так испорчены. Все потрясающе просто; надо только сказать или заплатить нужному детективу – и страничка рапорта с упоминанием допроса будет изъята.
Официальную версию подкрепляли показания женщины, видевшей Каротерса в то время, как она выбрасывала мусор. Кто-то догадался, что она может быть полезной, и быстренько сопроводил ее в Ротонду, надеясь, что она сумеет сличить подозреваемых с фотографиями в досье и таким образом идентифицировать его. То, что она смогла это сделать, поистине удивительно. Но то, что она при этом оказалась пьяной, явилось большим невезением для того, кто руководил операцией. В результате Каротерса пришлось отпустить. Что же касается того, что у Каротерса хватило ума, выйдя на свободу, незамедлительно принять участие в вооруженном ограблении, могло показаться диким и смехотворным, но лишь доказывает переменчивость счастья, вечно колеблющегося между двумя полюсами. Едва Каротерс вновь был взят под стражу, как полиция получила возможность с легкой душой оставить поиски прочих подозреваемых. Разумеется, ни Каротерс, ни Стайн и понятия не имели о том значении, какое приобрело присутствие рядом с местом преступления фургона. И так как Питер не стал делать достоянием гласности ни это, ни показания водителя, в официальную версию факты эти не попали, а значит, Стайн, готовясь к защите и штудируя документы, их не увидит и не учтет. Если бы Каротерс не выболтал случайно то, что он сам счел не имеющим отношения к делу досадным обстоятельством, Питер в жизни не связал бы печальноглазого с двойным убийством.
Ну а отношение Хоскинса ко всему этому? – думал он. Ирония тут заключалась в том, что Хоскинс, которому на Уитлока было в высшей степени наплевать, явно старался использовать его гибель для того, чтобы упрочить свою связь с мэром. Хоскинс, с каждым днем все больше уподоблявшийся стремительному и не знающему пощады артиллерийскому снаряду, будет действовать против Каротерса на каждом шагу, использовать каждый повод, выворачивать наизнанку каждый факт – он бы и мать свою придушил, если б можно было выжать из этого дополнительное свидетельство в пользу обвинения и во славу его, Хоскинса, карьеры.
Рассеянно кружа по городу, Питер пришел к выводу, что выбрал его Хоскинс для этого дела по причинам, прямо противоположным тем, которые он назвал ему наутро после убийств. Хвалил, ободрял! Как мог не заметить Хоскинс, в каком удрученном состоянии находился Питер все эти последние месяцы! То и дело глупые ошибки, обращения за помощью к Берджеру, домашние неурядицы. Начальник Питера далеко не глуп, и опыта у него побольше, чем у Питера.
Хоскинс решил все так, как он решил, надеясь манипулировать обвиняемым. Не знай он о Джонетте Генри в момент, когда с утра пораньше кинулся звонить Питеру, последнее могло бы служить доказательством, что и ему не все обстоятельства были известны, по крайней мере первоначально. Но Хоскинс совершил ошибку: он ни разу не вспылил, не возмутился тем, что его ввели в заблуждение, доложив об одном убийстве, а не о двух. Такое упущение должно было вызвать у него ярость. А он это проглотил, ни слова не сказал, не стал распекать. Из чего можно было сделать вывод, что он закрывает глаза на различия в почерке двух убийств и не ждет от Питера предположений, что совершить эти убийства могли разные люди и по разным причинам. Возможно ли, что Хоскинс, подозревая в Питере рассеянность, на это и полагался, надеясь, что Питер, наслаждаясь вниманием прессы, вызванным столь быстрым обнаружением преступника, не станет углубляться и заглядывать за фасад, а удовлетворится версией, представленной полицией? Неужели именно поэтому и был отвергнут Берджер? Похоже, что Хоскинс перехитрил их обоих – подстроил так, чтобы в день убийства Берджер оказался в Гаррисберге, а сам тем временем всячески его поносил, может быть даже намекая насчет кокаина, который тот нюхает, отсюда и замечание, брошенное детективом, осматривавшим место преступления. Но это значило бы, что Хоскинсу было известно о готовившемся убийстве. Предположение совершенно нереальное, так как Каротерс действовал спонтанно. Вероятнее, что Хоскинс, которому мэр позвонил наутро после убийства, усмотрел для себя шанс как в отлучке Берджера, так и в нервном состоянии Питера.
132 
