очень нудно 
36 
— Ступай и вымойся, Вольф. Ну, иди, плавай. — Пес стоял неподвижно, пока она в сердцах не топнула ногой. — Делай, что тебе говорят. А я соберу вещи, и мы уйдем, как только ты отмоешься.
Пес затрусил к реке. Но Брижит не шелохнулась. Ветер шуршал в верхушках деревьев, было очень холодно, но она так и стояла, не подняв с земли плащ, а лишь обхватив себя за плечи и не сводя глаз с распростертого Роланда. Брижит поглядела вниз, на одеяло, бывшее свидетелем ее восторга и позора, и невольно вспомнила минувшую ночь.
Она уже дрожала от холода, когда Вольф вернулся" но так и не двинулась с места. Пес промок насквозь, зато теперь был чист. Брижит слабо улыбнулась его непривычно жалкому виду и подозвала его. Затем она подняла одеяло, чтобы обсушить друга, но он прежде встряхнулся, забрызгав все вокруг холодными каплями. И тут девушка услышала слабый стон.
О ужас! Один из троих жив. Но кто именно? О нет, ей все равно, потому что ни с одним из них ей не хочется снова иметь дело.
— Пойдем, Вольф! Надо поторапливаться.
Брижит накинула на него одеяло и несколькими торопливыми движениями вытерла шерсть, а потом подхватила свой плащ и мешок с вещами и подбежала к лошади Роланда, но тут в нерешительности остановилась. Размеры животного напугали ее, особенно теперь, когда рядом с конем не было рослого нормандца. И вообще как она заберется на такую громадину, не опираясь на сильную руку рыцаря?
После нескольких попыток девушка наконец уселась в жестком седле и, тяжело дыша, взглянула вниз, туда, где ожидала увидеть преданного Вольфа. Но пес был возле костра и обнюхивал тело Роланда. Брижит позвала собаку, потом еще раз, построже. Пес сел рядом с нормандцем и не двинулся с места.
Брижит раздраженно вздохнула. Значит, это его стоны. Он все-таки жив. Ей следовало догадаться, что этот самонадеянный инородец чересчур крепок, чтобы так просто умереть. Девушка соскользнула с лошади и медленно направилась к костру. Одарив Вольфа испепеляющим взглядом, Брижит склонилась, чтобы осмотреть Роланда.
На затылке у него была большая шишка. Саксонец уронил свое орудие тут же. Скорее всего обухом именно этого топора был нанесен удар. Подумав об этом, Брижит заметила, что Роланд дышит. Должно быть, удар был сильным, но нормандец действительно остался в живых.
Девушка недобро взглянула на Вольфа, лежащего подле рыцаря:
— Ты, конечно, не думаешь, что я стану его лечить? Мне надо бежать. — Брижит встала, но Вольф не последовал за нею. — Я ухожу, — сказала она решительно. — Если останусь, этот человек сделает меня своей рабыней. Ты этого хочешь? По-твоему, я обязана добровольно страдать в его руках?
Но пес не собирался присоединяться к своей хозяйке. Тогда она, потеряв терпение, закричала:
— Послушай, ему вовсе не нужна наша помощь! Идем!
И она зашагала прочь, глянув через плечо, чтобы убедиться, что Вольф следует за ней. Но ничего подобного. Пес еще ближе подполз к нормандцу и положил свою голову возле него.
— Черт тебя дери, оставайся! — вскричала Брижит. — Но ты очень ошибаешься, если воображаешь, что он станет обращаться с тобой лучше, чем я. За всю твою преданность он вместо благодарности пнет тебя сапогом, такой уж это человек.
И Брижит снова направилась к лошади, твердо решив не оглядываться. Но не успела она дойти до коня, как Вольф издал такой заунывный вой, какого ей еще не доводилось слышать. Эхо разнесло этот вопль отчаяния по лесу. Брижит обернулась и увидела, что пес толкает нормандца носом в бок, пытаясь перевернуть его.
— Оставь его, Вольф, — остолбенела девушка, испугавшись, что Роланд может очнуться.
Она бросилась обратно, чтобы оттащить собаку, и вдруг увидела лужу крови, вытекавшей из-под рыцаря. Он был ранен. Но насколько тяжело? С огромными усилиями Брижит удалось перевернуть его. И тут она заметила меч, который Роланд уронил перед тем, как упасть. Кончик клинка лежал на камне, указывая прямо ему в бок.
— Он напоролся на собственное оружие, — холодно сказала Брижит.
Раны не было видно, но на землю натекло много крови и столько же впиталось в одежду. Она обернулась к Вольфу, который выжидательно уставился на нее, и упрямо сказала:
— Я не обязана помогать ему после всего, что он со мной сделал. И не смотри на меня такими печальными глазами, Вольф. Если я начну перевязывать его, он может очнуться, и я так и не смогу убежать. И потом, этот живучий нормандец вряд ли умрет, даже если мы его оставим.
36 
