42 
Нора обернулась к двери и выпрямилась, улыбаясь входившей в кухню Молли.
– Привет.
– Bay! Так теперь здороваются, когда хотят подарить человеку тепло и радость.
– Тебе чего-нибудь теплого и радостного? – Нора кивнула в сторону противня. – Прошу.
Молли покачала головой и подтащила стул к кухонному столику, за которым Нора начинала трудиться над очередной порцией теста.
– Здесь дико жарко, – объявила она.
– От печки, – коротко пояснила Нора.
Шорты и майка с глубоким вырезом помогали ей выдерживать атмосферу пекарни, к тому же в каком-то отношении жара успокаивала ее.
– Прячешься, – с упреком бросила подруга.
– Я не прячусь, – ответила Нора, – я просто работаю.
– Ты мне так и не рассказала, как у тебя тогда прошло с Майком.
Нора подняла голову.
– А-а, – сочувственно протянула Молли, – видно, не блестяще.
– Если по-честному... – Нора помолчала, занося нож над куском теста, – это было изумительно.
– Поздравляю, дело сделано.
– Сделано по высшему разряду, – улыбнулась Нора, – несколько раз.
– У-у...
В голосе Молли послышалась зависть.
– Все было просто замечательно, – Нора вздохнула, – пока я не сказала ему, что люблю его.
– Вот оно что...
– Собственно, все...
– Он кретин.
Все-таки Молли преданная подруга.
– Согласна. – Нора вновь принялась за работу, затем ловко разложила кусочки теста на противне. – Но это мой кретин.
– Угу. – Молли потянулась за еще горячим куском рулета. – И что ты решила?
– Дам ему поскучать.
– А результат?
– Я скучаю по нему, – призналась Нора. – Это идет в счет?
Молли откусила рулета.
– Насколько я могу судить, если ты по нему скучаешь, то и он скучает по тебе.
Слабое утешение, подумала Нора, ставя противень в духовку. Не так уж он скучает, раз не появился в городе. Вот уже три дня, как она не видела ни Майка, ни Эмили.
Она выпрямилась и повернулась к подруге.
– Любовь требует жертв, правда?
Молли тряхнула головой.
– Правда. Но она их стоит, раз уж дело доходит до любви.
– Не знаю, Молл. – Нора присела напротив, оперлась локтями о столик, и холод мрамора проник в нее. Что ж, может быть, это поможет погасить пламя, до сих пор бушующее в ней. – Наконец-то я нашла любовь – полюбила человека, которому не нужна.
Трудное признание. Сестры Норы рвали и метали при упоминании Майка, мама штудировала брачные объявления, а посетители кондитерской начинали перешептываться, когда Нора выходила в кафетерий. Ее отношения с Майком обсуждал весь Тесоро.
А ей все равно. Работа потеряла для нее прелесть, коль скоро не суждено рассказать Майку о дневных успехах. Дни, когда она не могла поехать на ранчо помочь Майку ухаживать за лошадьми, тянулись бесконечно. Вечера без чтения сказок Эмили, без объятий и поцелуев на ночь были пусты.
Но хуже всего ночи – темные, одинокие, наполненные воспоминаниями о другой ночи, с Майком. Она помнила каждое касание, каждый поцелуй. Как она протягивала руку и находила его. Биение его сердца, его руки, слияние тел.
Лицо Молли вдруг поплыло, и Нора моргнула, чтобы прогнать навернувшиеся слезы.
– Молл, я схожу по нему с ума, – грустно проговорила Нора. – У нас было бы все, если бы он так не берег свое сердце.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Минуты в те три самых длинных дня в жизни Майка ползли как черепахи.
Он ходил черный, как смертный грех, и любой, у кого сохранялась хоть капля рассудка, сообразил бы, что к чему. Но Рик, у которого только что родился сын, все еще витал в облаках и не замечал угрожающих признаков.
– Майк, да говорю же тебе, мой мальчик отлично наберет вес на смесях.
Все внимание Майка было сосредоточено на столбе забора. Этот столб требовалось заменить, предварительно выдернув его из земли. Майк навалился на столб плечом – похоже, вся работа на ранчо теперь на нем. Он обернулся на Рика, который прислонился к крылу грузовика: нога заведена за ногу, руки на груди скрещены, на лице – блаженная улыбка.
Никогда раньше Майку не приходило в голову, до какой степени может раздражать чужое счастье.
42 
