27 
— В таком случае меня это не привлекает. Предпочитаю вернуться в свой мир, будь то Новый Орлеан или Париж. Если ты так настроена, в Нью-Йорке меня ничего не держит.
— Не принимай опрометчивого решения из-за сиюминутного разногласия, Луи, — по праву мачехи предостерегла его Саманта. — Здесь твои братья и сестра, твоя семья. А что может быть важнее семьи?
— Только семья, которую создаешь сам, — не задумываясь, ответил Луи Дюлак.
Саманта решила обойти вниманием эту его фразу.
— У каждого из нас есть обязательства перед близкими и любимыми людьми, Луи, — назидательно проговорила она.
— Ты считаешь, что, если станешь жить для себя, потеряешь любовь этой семьи? — спросил ее он.
— Я думаю, что потеряю самоуважение, если соглашусь с тем, чего от меня добиваешься ты.
Луи нетерпеливо вздохнул, взял ее за руку и потянул за собой.
— Выкинь ты все это из головы, дорогая. Тарранта больше нет. Все, что обещала ему, ты выполнила на сто процентов. Больше никто не посмеет упрекнуть тебя в пренебрежении его памятью… Пойдем со мной, Сэм, прямо сейчас! — потребовал он от своей любовницы.
— Постой! Куда ты меня тянешь, Луи? — растерянно пробормотала Саманта, упираясь изо всех сил.
Молодой человек зажал ее лицо между ладонями и сочно поцеловал в губы, после чего объявил:
— Ко мне в отель! Всего пара кварталов отсюда, Сэм. Ну, идем же!
— Но что подумают люди, обнаружив, что мы ушли? — взволнованно спросила Саманта, раздираемая противоречивыми чувствами.
— Не хотел этого говорить. Но если ты настаиваешь, отвечу. Пусть проваливаются к черту. Мне их мнение неинтересно. Я хочу быть с тобой, именно для этого и явился сюда. И я не уеду, не добившись своего. Тебе все ясно? — категоричным тоном произнес он, сильнее, чем обычно, напомнив Саманте его отца.
— Как бы там ни было, Луи, дело прежде всего, — нравоучительно произнесла мачеха.
— Ты — мое дело, Сэм. И мы будем этой ночью вместе. Уж помяни мое слово, — чрезвычайно серьезно заверил любовницу Луи и вновь соприкоснулся губами с ее обольстительно алым ртом. — Мне не терпится вновь увидеть тебя голой.
— Что за грязные мысли, Луи! — кокетливо отозвалась Саманта, в очередной раз разомлев в его объятьях.
— Как я могу думать о чем-то другом, видя тебя перед собой?
— Я тоже не в состоянии с собой справиться, — честно призналась Саманта, прижавшись к его груди.
— Тогда идем скорее!
— Ты должна от этого избавиться, — сказал Луи, бросив взгляд на черное кружевное белье. — Снимай поживее, — распорядился он, раздеваясь. — Знаешь, Сэм, я вот все думаю, может, ты и права…
— Права в чем? — уточнила Саманта.
— Может, нам действительно не стоит прикасаться друг к другу? — флегматично произнес он.
— Ты ведь сейчас шутишь? — посмотрела она на него пристально.
— Отнюдь, дорогая, — проговорил мужчина. — Я очень долго следовал твоим правилам игры, теперь же хочу ввести собственные. Раздевайся и ложись на постель. Повеселимся.
Саманта послушно обнажилась, кошкой приблизилась к постели и легла поверх шелковых простыней, осматриваясь по сторонам. Луи снял элегантный номер в одном из лучших отелей Нью-Йорка, но она еще не бывала в нем.
— Не знаю, могу ли я доверять тебе, — произнес Луи.
— Я буду хорошей, — пообещала ему Саманта.
— Если не будешь, мне придется принять меры, — предупредил он.
— Разумеется, — согласилась она.
— Замечательно, — подытожил любовник. — Я вижу, ты все ловишь на лету.
— Я очень стараюсь, — с серьезным видом отозвалась Саманта.
— Правила такие: никаких рук. Если только коснешься меня, будешь сурово наказана.
— А как же? — озадаченно посмотрела на него она.
— Для начала — вкус. На этот случай у меня всегда припасено шампанское! — гордо объявил опытный любовник.
— Мне это известно, — улыбнулась Саманта.
— Будем растягивать удовольствие маленькими глотками… Приготовься стать моим сосудом.
— Без прикосновений? — с сомнением переспросила Саманта.
— Как угодно, только не руками, — подчеркнул Луи.
Девушка согласно кивнула.
— Что я должна делать?
— Лежи спокойно, — проинструктировал он. Луи дал ей пригубить игристого вина и приник к ее губам, разняв их языком. Чувствовалось щекотание множества крошечных пузырьков, половину из которых Луи отнял себе.
27 
