очень нудно 
98 
– Убирайтесь! – проревел Дэрроу.
Линли не спеша убрал материалы обратно в папку.
– Мы еще вернемся, – любезно пообещал он.
К четырем часам, после семи часов дипломатических переговоров и споров, собравшиеся в театре «Азенкур» сошлись на том, что для дня открытия театра нужно взять Теннесси Уильямса. Но какую именно пьесу, еще не решили.
Из последних рядов зрительного зала Сент-Джеймс наблюдал за спорящими. Там, на сцене, теперь дискутировали по поводу положительных и отрицательных сторон трех возможных пьес, и, насколько мог судить Сент-Джеймс, верх пока брала Джоанна Эллакорт. Она решительно возражала против «Трамвая «Желание», ее отвращение к нему диктовалось быстрым подсчетом – сколько сценического времени получит Айрин Синклер, если, как бы это ни было нелепо, сыграет Стеллу. В том, кого возьмут на роль Бланш Дюбуа, сомнений, видимо, не было.
Лорд Стинхерст выказывал замечательное терпение в течение тех пятнадцати минут, что Сент-Джеймс наблюдал за ними. Проявляя необыкновенное великодушие, он позволил всем актерам, художникам, режиссеру и ассистентам сказать свое слово о кризисе, постигшем труппу, и о насущной необходимости как можно скорее начать репетиции. Наконец он поднялся, поддерживая пальцами поясницу.
– О своем решении я сообщу вам завтра, – сказал он. – Сегодня мы пробыли вместе уже достаточно долго. Давайте встретимся завтра утром. В половине десятого. Будьте готовы к читке.
– Ну хоть намекните, Стюарт? – попросила Джоанна Эллакорт, лениво потягиваясь и откидываясь на спинку стула так, чтобы ее волосы рассыпались на свету мерцающей золотой вуалью. Сидевший рядом Роберт Гэбриэл любовно провел по ним пальцами.
– Рад бы, – ответил лорд Стинхерст. – Но я еще не принял окончательного решения.
Джоанна улыбнулась ему, шевельнув плечом, чтобы освободить свои волосы от руки Гэбриэла.
– Ну что мне сделать, чтобы вы послушались меня, дорогой? Приказывайте.
Гэбриэл издал низкий утробный смешок.
– Поймайте ее на слове, Стюарт. Одному Богу известно, до чего может дойти наша дорогая Джо, чтобы убедить…
Некоторое время все молчали, никак не отреагировав на эту реплику, содержавшую открытый намек. Сначала никто даже не пошевелился, никто, кроме Дэвида Сайдема, который медленно поднял голову, отвлекшись от сценария, и тяжелым взглядом посмотрел на Гэбриэла. Его лицо стало просто страшным, но на Гэбриэла это, похоже, не произвело ни малейшего впечатления.
Рис Дэвис-Джонс бросил свой сценарий.
– Боже, ну и осел же ты, – устало сказал он Гэбриэлу.
– Надо же, а я думала, что мы с Рисом никогда ни в чем не сойдемся во мнении, – добавила Джоанна.
Айрин Синклер с резким скрежетом отодвинула от стола свой стул.
– Хорошо. Завтра так завтра. Я ухожу.
Она произнесла это достаточно спокойно, прежде чем спуститься и пойти по центральному проходу к выходу.
Но когда она шла мимо Сент-Джеймса, он увидел, что ей стоит неимоверных усилий справиться со своим лицом, не выдать своей боли. И невольно спросил себя: зачем она вообще терпела Роберта Гэбриэла в мужьях?
Пока актеры, ассистенты и художники расходились к кулисам, Сент-Джеймс поднялся и пошел к передним рядам. Зал был не слишком большим, человек на пятьсот, и серый туман застоявшегося сигаретного дыма повис над открытой сценой.
– У вас есть минутка, лорд Стинхерст? – спросил Сент-Джеймс, взобравшись по ступенькам.
Стинхерст вполголоса беседовал с тщедушным молодым человеком, державшим пюпитр и тщательно записывавшим его слова.
– Проследите, чтобы у нас было достаточно экземпляров для завтрашней читки, – сказал он в заключение и только тогда поднял взгляд.
– Значит, вы им солгали, что еще не решили окончательно, – сделал вывод Сент-Джеймс.
Стинхерст ответил ему не сразу, крикнув куда-то вверх:
– Нам больше не нужен такой свет, Дональд.
И в ответ сцена укрылась тенями, сделавшись похожей на пещеру. Освещенным остался только стол. Стинхерст сел к нему, вынул трубку и табак и положил рядом.
– Иногда легче солгать, – признался он. – Боюсь, что всякий опытный продюсер не может обойтись без подобных уловок. Если бы вы хоть раз побывали в эпицентре перетягивания каната, вы бы поняли, что я имею в виду… все эти творческие амбиции…
– Эта труппа кажется особенно вспыльчивой.
98 
