очень нудно 
59 
— И вы можете мне обеспечить этот безупречный послужной список, — продолжала суперинтендант Жервез, — а в благодарность я прикрою вас. Пейте при исполнении, расследуйте версии самостоятельно, исчезайте на целые дни, не доложившись начальству. Я закрою на это глаза. Но, занимаясь всем этим, имейте в виду: будет лучше, если, черт побери, всем этим вы будете заниматься ради того, чтобы раскрыть дело, и лучше, черт побери, раскройте его побыстрее, а я, черт побери, присвою все лавры себе. Не сбавляйте ход. Я по-прежнему понятно выражаюсь?
— Да, мэм, — ответил потрясенный Бэнкс, испытывая и восхищение, и трепет при виде зрелища неприкрытого честолюбия, которое перед ним развернулось и которое, как выяснилось, работает ему на благо.
— И если вы переступите черту, убедитесь, черт вас возьми совсем, что вы не попадетесь, иначе вы будете сами защищать свою задницу, — предупредила она. Потом расправила воротничок своей белой шелковой блузки и изящно откинулась на спинку кресла. — А теперь, — проговорила она, — вы ведь должны успеть на поезд, не так ли?
Бэнкс встал и пошел к двери.
— Старший инспектор Бэнкс…
— Да?
— Я вот все думаю о «Лючии де Ламмермур», которую поставили в «Северной опере». Вам не кажется, что она получилась немного тускловатой? И тембр голоса их Лючии, на мой взгляд, излишне пронзителен.
15 сентября 1969 года, понедельник
В это же утро Чедвик встретился с Брэдли, Эндерби и главным суперинтендантом Маккалленом, после чего пригласил Джеффа Брума на обеденный сэндвич и пинту в пабе напротив Парк-Лейн-колледжа. Большинство студентов оттягивалось в зальчике поменьше и попрезентабельней, а общий зал бара был вотчиной Чедвика и нескольких пожилых пенсионеров, тихо игравших в домино и смаковавших свои полпинты мягкого. Перед детективами стояли две пинты горького «Вебстер пенни» и по тарелке сэндвичей с жареной говядиной, и Чедвик сообщал Бруму последние новости касательно убийства Линды Лофтхаус.
— Не знаю, зачем ты мне все это рассказываешь, Стэн, — заметил Брум, доедая сэндвич и доставая пачку с десятью «Кенситас»; он покатал сигарету по столу, разминая, и закурил. — Мне как-то не кажется, что это преступление связано с наркотиками.
Чедвик смотрел, как Брум вдыхает и выдыхает дым, и почувствовал знакомый позыв, который, как ему казалось, он поборол еще четыре года назад, когда доктор обнаружил тень в его легком, оказалось, что это туберкулез, и он полгода провалялся в санатории.
— Дым не беспокоит? — спросил Брум.
— Нет, ничего. — Чедвик отхлебнул пива. — Я не говорю, что убийство совершено на почве наркотиков, но наркотики могут тут играть роль, вот в чем дело. Потому я и хотел попросить: помоги мне разузнать о контактах нашей девушки в Лидсе. Ты знаешь эту сферу куда лучше, чем я.
— Конечно, если смогу, — ответил Брум.
Как всегда, волосы у него были взъерошены, а костюм выглядел так, словно Брум запамятовал снять его перед сном или использовал в качестве пижамы. Бросив взгляд на Брума, мало кто сумел бы догадаться, что он один из лучших детективов графства, возможно, недостаточно проницательный, чтобы выяснить, что жена за его спиной крутит с торговцем пылесосами, однако достаточно хороший, чтобы существенно сократить приток в город нелегальных наркотиков. Кроме того, он руководит одной из самых эффективно работающих сетей полицейских в штатском, а его многочисленные платные информаторы в наркосообществе знают, что могут рассчитывать на полнейшую анонимность.
Чедвик пересказал Бруму историю Дональда Хьюза о посещении дома на Бэйсуотер.
— Сразу ничего в голову не приходит, — проговорил Брум, — но как-то раз нас вызывали в тот район. Я выясню.
— Парня звали Дэннис, — уточнил Чедвик. — И это, возможно, Бэйсуотер-террас или Бэйсуотер-кресент. Вот и все, что я знаю.
Брум записал имя и названия улиц.
— Выходит, ты не считаешь, что это дело рук какого-то помешанного? — поинтересовался он.
— Во всем, что касается этого преступления, — ответил Чедвик, — мы все еще топчемся в области предположений и догадок. Пока мы не узнаем побольше о прошлом девушки, о ее передвижениях, о том, например, принимала ли она наркотики, мы толком не сможем ничего сказать. Ее пырнули ножом пять раз, так сильно, что от рукоятки появился синяк на груди, а лезвие отсекло ей кусок сердца. Но на окружающей траве не было никаких следов борьбы, а синяк у нее на шее — очень небольшой.
59 
