245 
Однако трудно или нет, я должен был что-то делать, что-то говорить. Я не мог и не хотел сидеть молча перед этой красавицей, смущенной моим присутствием. И я заговорил. Я был так же спокоен, как мои слова, и мог слышать каждый звук, слетавший с моих губ, — глубокий, отчетливый и полновесный.
— Впрочем, Свобода, эта горная нимфа, скорее всего разочарует меня. Я подозреваю, что она сродни Одиночеству, к которому я прежде так стремился и от которого ныне решительно отказываюсь. Эти ореады — странные создания: они привлекают вас неземной красотой, подобной красоте звездного неба; очаровывают, но не согревают душу. Их красота призрачна; в их прелести нет жизни, ее можно сравнить с очарованием времен года или пейзажей, восхищающих нас утренней росой, восходом солнца, вечерними сумерками, мирным светом луны или вечным бегом облаков. Но мне необходимо нечто иное. Я холодно смотрю на это волшебное великолепие, мои чувства леденит прикосновение этих призраков. Я не поэт и не могу жить одними мечтами. Как-то, смеясь надо мной, вы, мисс Килдар, назвали меня философом-материалистом и намекнули, что я живу ради того, чтобы жить. Конечно, я материалист с головы до ног, и хотя я глубоко чту Природу и прославляю ее всей страстью сильного сердца, однако все же предпочитаю видеть ее отраженной в нежных человеческих глазах любимой и милой жены, а не в устрашающих очах величественной богини Олимпа.
— Юнона, разумеется, не смогла бы приготовить бифштекс из бизона по вашему вкусу, — съязвила Шерли.
— Разумеется; но я скажу вам, кому это удалось бы — какой-нибудь юной, бедной, одинокой сиротке. Хотел бы я найти такую девушку: достаточно миловидную, чтобы я смог полюбить ее, достаточно умную и сердечную, достаточно воспитанную, правдивую и скромную. Меня не заботит ее образованность, но мне хотелось бы видеть в ней те природные дарования, с которыми не сравнится никакая ученость. Характер же пусть будет какой угодно, я справлюсь с самой строптивой. Я хотел бы сначала быть наставником такой девушки и лишь затем ее супругом. Я научил бы ее своему языку, приобщил к своим привычкам и принципам, а потом вознаградил бы своей любовью.
— Вознаградил бы! Всемогущий Бог! Вознаградил бы! — воскликнула Шерли с презрительной гримаской.
— И был бы сам тысячу раз вознагражден.
— Если бы она захотела, милостивый государь.
— Она обязательно захочет.
— Но вы сказали, что согласны на любой характер. А на многих принуждение действует, как кремень на железо, — только искры летят!
— Но многим эти искры нравятся!
— Кому же понравится любовь, которая подобно искре сверкнет, взлетит и погаснет?
— Я должен отыскать мою сиротку. Скажите, мисс Килдар, как мне ее найти?
— Дайте объявление, да не забудьте указать, что она должна быть хорошей стряпухой.
— Я должен отыскать ее и, когда найду, сразу женюсь на ней.
— Вы? Ну нет! — Тут в ее тоне проскользнула презрительная насмешка.
Я обрадовался: мне удалось рассеять то задумчивое настроение, в котором я ее застал, и теперь мне хотелось еще более расшевелить ее.
— Почему вы сомневаетесь?
— Вам — и вдруг жениться?
— Конечно! Я могу и хочу жениться, разве это не ясно?
— Ясно как раз обратное, мистер Мур.
Эти слова привели меня в восторг. Ее большие прекрасные глаза выражали и гнев, и насмешку, и пренебрежение, и гордость, и даже оскорбленное достоинство.
— Благоволите объяснить, мисс Килдар, почему вы так думаете?
— Как же вы женитесь, хотела бы я знать?
— Очень просто. Как только найду невесту, так сразу и женюсь.
— Оставайтесь лучше холостяком! — Тут она сделала жест, как бы протягивая мне что-то. — Таков уж ваш удел!
— О нет, вы не можете дать мне то, что я уже имею. Я и так живу тридцать лет в одиночестве. Если хотите преподнести мне что-нибудь на прощанье, то выберите другой подарок.
— Другой будет еще хуже.
— Что же это?
Я разгорячился, и это было заметно по моему лицу и по моим словам. С моей стороны было неосторожностью хотя бы на миг снять спасительную маску равнодушия; я сразу лишился преимущества, которое перешло к Шерли. Ее мимолетный гнев сменился сарказмом, на ее губах заиграла насмешливая улыбка.
— Женитесь на той, кто сама будет увиваться за вами, чтобы преодолеть вашу скромность, и сама навяжется вам в жены, чтобы не обременять вашу совесть.
245 
