Кемпбелл

Наверное, в аду есть специальное место для слишком самонадеянных адвокатов, но мы все уже к этому готовы. Когда, приехав в суд по семейным делам, я увидел гвардию репортеров, то сделал все возможное, чтобы камеры были направлены на меня. Я рассказал, насколько этот процесс необычный и болезненный для всех участников. Намекнул, что решение судьи может повлиять на права несовершеннолетних в стране, а также на исследования стволовых клеток. Потом одернул пиджак, взял Судью за ошейник и объяснил, что мне необходимо поговорить со своей клиенткой.

В здании суда Берн Стакхаус поймал мой взгляд и жестом показал, что все в порядке. Сегодня я случайно встретил шерифа, и он невинно спросил меня, можно ли его сестре, репортеру из «Projo», прийти к зданию суда.

– Я действительно не могу вам ничего рассказать, но слушание… будет достаточно громким, – туманно сказал я.

В том специальном месте в аду есть, наверное, особый уголок для нас – тех, кто пытается использовать общественную работу для собственной выгоды.

Несколько минут спустя мы уже были в кабинете судьи.

– Мистер Александер, – начал судья Десальво, показывая мое прошение о временном запрещении каких-либо контактов. – Объясните, пожалуйста, зачем вы подаете прошение, если мы вчера уже обсудили этот вопрос?

– Я виделся с опекуном-представителем, господин судья, – ответил я. – В присутствии мисс Романо Сара Фитцджеральд сказала моей клиентке, что вся эта история с судом – недоразумение, которое решится само собой. – Я посмотрел на Сару, которая не проявляла никаких эмоций, только подняла подбородок выше. – Это прямое нарушение предписания суда, Ваша честь. Хотя суд пытался создать условия, чтобы семья осталась вместе, я не думаю, что это сработает, пока миссис Фитцджеральд не отделит свою роль матери от роли адвоката. А до тех пор необходима физическая изоляция.

Судья побарабанил пальцами по столу.

– Миссис Фитцджеральд, вы говорили это Анне?

– Конечно, говорила! – взорвалась Сара. – Я пытаюсь положить этому конец!

После такого признания наступила полная тишина. И как раз в этот момент в кабинет влетела Джулия.

– Извините за опоздание, – сказала она, тяжело дыша.

– Мисс Романо, – спросил судья, – вы сегодня разговаривали с Анной?

– Да, только что. – Она посмотрела на меня, потом на Сару. – Полагаю, ей очень тяжело.

– Что вы думаете о прошении, которое подал мистер Александер?

Она убрала за ухо непослушную прядь волос.

– У меня недостаточно информации для принятия официального решения, но интуиция подсказывает мне, что было бы неправильно разлучать Анну с матерью.

Я мгновенно напрягся. Почувствовав это, мой пес встал.

– Господин судья, миссис Фитцджеральд призналась, что нарушила предписание суда. По крайней мере, нужно сообщить в комиссию о нарушении этических норм и…

– Мистер Александер, это больше, чем обычное судебное разбирательство. – Судья повернулся к Саре. – Миссис Фитцджеральд, я настоятельно рекомендую вам нанять независимого адвоката, который будет представлять интересы ваши и вашего мужа. Я не стану подписывать приказ о временном запрещении контактов, но предупреждаю вас еще раз: до слушания на следующей неделе вам нельзя говорить с дочерью об этом деле. Если я узнаю, что вы опять нарушили предписание, то сам доложу в комиссию и лично выпровожу вас из дома. – Он с шумом захлопнул папку и встал. – До понедельника попрошу меня не беспокоить, мистер Александер.

– Мне нужно увидеться со своей клиенткой, – объявил я и поспешил в коридор, где, как я знал, сидела Анна со своим отцом.

Сара, как я и думал, спешила следом за мной. За ней, очевидно намереваясь предотвратить скандал, шла Джулия. Мы все втроем резко остановились, увидев на скамейке вместо Анны дремлющего Верна Стакхауса.

  66