208 
Мне в бок тычется локоть Джейкоба. Он передает мне чистый лист бумаги.
— Если это правда, — продолжает допрос Хелен, — значит ли это, что человек с синдромом Аспергера не понимает свое место в мире? Не осознает действительность?
— Именно так. Вот поэтому он и подпадает под юридическое определение невменяемости, мисс Шарп.
— Разве это не ваши слова, что зацикленность Джейкоба на криминалистике привела к тому, что он воспользовался смертью Джесс Огилви, чтобы создать собственное место преступления?
— Мои.
— Но разве эта преднамеренность и тонкий расчет не свидетельствуют о том, что в тот момент он прекрасно понимал, что делает?
Доктор Ньюкомб пожимает плечами.
— Это всего лишь предположение.
— Вы также упомянули неспособность к сочувствию. — Хелен подходит к месту для дачи свидетельских показаний. — Вы назвали это одной из характерных черт синдрома Аспергера.
— Верно.
— Это эмоциональная плоскость или когнитивная?
— Эмоциональная.
— Неспособность сопереживать указывает на невменяемость, доктор?
— Нет.
— Верно ли утверждение, что подсудимый признается невменяемым, если в момент совершения деяния он не понимал, что хорошо, а что плохо?
— Да.
— Это эмоциональная плоскость или когнитивная?
— Когнитивная.
— Таким образом, неспособность сопереживать просто говорит о том, что человек холоден, бессердечен, не чувствует сожаления, — делает вывод Хелен, — но из этого не следует, что он не понимал природу и последствия своих действий.
— Обычно эти понятия идут рука об руку, — возражает доктор Ньюкомб.
— Правда? — удивляется Хелен. — Наемный убийца мафии тоже не испытывает сочувствия, когда убивает свои жертвы, но от этого он не признается невменяемым, а просто психопатом.
Джейкоб снова толкает меня локтем, но я уже на ногах.
— Возражение! — заявляю я. — Что за вопрос кроется за высокопарной речью мисс Шарп?
— Позвольте мне, — говорит доктор Ньюкомб, поворачиваясь к судье и испрашивая у него разрешения. — По-видимому, мисс Шарп пытается провести параллель между человеком с синдромом Аспергера и психопатом. Однако аутисты не проявляют внешнее обаяние, как поступают психопаты. Не пытаются манипулировать людьми. У них не хватает для этого социальных навыков, и, откровенно говоря, они чаще становятся жертвами психопатов, чем хищниками.
— И тем не менее, — не сдается Хелен, — за Джейкобом было замечено агрессивное поведение, не так ли?
— Мне об этом ничего неизвестно.
— За два дня до смерти Джесс они ведь повздорили, судя по показаниям свидетелей — сотрудников пиццерии?
— Да, но не было угрозы физического насилия…
— А как насчет того, что в прошлом году его отстранили от занятий за нападение на одноклассницу?
Передо мной громоздилась куча чистых бумажек, но я снова отмахнулся от них.
— Продержись еще чуть-чуть, — сквозь зубы говорю я Джейкобу, потом делаю знак судье. — Возражаю…
— Я перефразирую вопрос. Вам известно, что Джейкоба отстранили от занятий за нападение на одноклассницу?
— Да, я помню, что доктор Мурано упоминала об этом факте. Однако, похоже, мотив был тот же самый — межличностные отношения не совпали с представлениями Джейкоба. Он почувствовал себя униженным и…
— Дал сдачи, — не дает закончить прокурор. — Верно?
— Да.
— Поэтому погибла Джесс Огилви?
— По моему мнению, да.
— Скажите, доктор, — продолжает Хелен, — был ли Джейкоб не в себе, когда расставлял по алфавиту компакт-диски в доме Джесс, после ее смерти?
— Да.
— А когда триста метров тащил ее тело в дренажную штольню за домом?
— Да.
— Был ли он не в себе, когда аккуратно усаживал ее и укрывал своим одеялом, складывал ее руки на коленях?
Доктор Ньюкомб едва заметно дергает подбородком.
— Был ли он не в себе несколько дней спустя, когда наведался к трупу Джесс и позвонил в 911, чтобы тело обнаружила полиция?
— Думаю, что да, — негромко отвечает психиатр.
— В таком случае, скажите мне, доктор, — интересуется Хелен Шарп, — когда же Джейкоб пришел в себя?
ЭММА
— Они лгут! — горячо восклицает Джейкоб, как только мы остаемся одни. — Они все лгут!
Я видела, как с каждой минутой допроса судебного психиатра он все больше и больше взвинчивается. Несмотря на то что Джейкоб передавал бесчисленное количество записок Оливеру, тот не просил объявить перерыв, пока Хелен Шарп не закончила «охоту». Честно признаться, я не знала, что случилось бы, если бы он отказался впустить меня во время перерыва, если бы продолжал злиться после вчерашнего происшествия, но, по-видимому, я оказалась меньшим из двух зол, поэтому мне был разрешен доступ в комнату сенсорной релаксации, а Оливеру — нет.
208 
