очень нудно 
63 
Часовые у входа были все те же, они помнили меня и разрешили выйти. Я миновал ворота, и опять у меня, как в Леверне, появилось ощущение, что на меня вот-вот набросятся сзади и схватят. Я взмок от пота.
Впереди показался старый грузовик. Скрыться было негде, и я пошел по краю дороги, опустив глаза в землю. Грузовик проехал мимо и остановился. Меня подмывало броситься бежать, по я удержался. Машина могла быстро развернуться, и тогда у меня уже не осталось бы никаких шансов.
Позади послышались быстрые шаги. Кто-то крикнул:
— Эй, монтер!
Я обернулся. Ко мне подошел пожилой солдат.
— Вы понимаете что-нибудь в автомашинах?
— Нет, я электрик.
— Может быть, там как раз не ладится с зажиганием. Взгляните-ка на наш мотор.
— Да, да, посмотрите, пожалуйста, — сказал второй шофер.
Я перевел взгляд. Это была Элен. Она стояла позади солдата и смотрела на меня, держа на губах палец. На ней были брюки, свитер. Она была очень худа.
— Посмотрите, пожалуйста, — повторила она, пропуская меня вперед.
— Только осторожно, — быстро прошептала она. — Действуй так, словно ты в этом понимаешь. В моторе все в порядке.
Солдат брел позади нас.
— Откуда ты? — прошептала опять она.
Я открыл помятый капот.
— Убежал. Как нам встретиться?
Она нагнулась вместе со мной над мотором.
— В деревне. Я приезжаю туда делать закупки для столовой. Послезавтра, в первом кафе слева. В девять утра.
— А до этого?
— Ну, как тут? Надолго? — спросил солдат.
Элен достала из кармана брюк пачку сигарет, протянула ему:
— Несколько минут. Ничего серьезного.
Солдат зажег сигарету и присел у края дороги.
— Где? — опять спросил я ее, наклонясь над мотором. — В лесу? У ограды? Вчера я был там. Сегодня вечером, хорошо?
Она подумала.
— Хорошо. Сегодня вечером. Не раньше десяти.
— Почему?
— Когда другие уйдут. Значит, в десять. И послезавтра утром. Будь осторожен.
— Как тут жандармы? Опасны?
Подошел солдат.
— Ничего, — сказала Элен по-французски. — Сейчас будет готово.
— Старая телега, — сказал я.
Солдат засмеялся:
— Новые у бошей. И у министров. Ну, как?
— Готово, — сказала Елена.
— Хорошо, что вы нам повстречались, — заметил солдат. — Я-то понимаю в машинах только то, что им нужен бензин.
Он уселся в машину. Элен последовала за ним нажала стартер. Мотор заработал. Наверно, она нарочно выключила зажигание. Только и всего.
— Спасибо, — сказала Элен, наклоняясь ко мне с сиденья. Ее губы беззвучно двигались, выговаривая слова, понятные только мне. — Вы первоклассный специалист, — добавила она и дала газ. Машина уехала.
Несколько секунд я стоял неподвижно в синем бензиновом облаке. Я почти ничего не чувствовал, как это бывает при быстрой смене сильной жары холодом: не видишь между ними никакой разницы. Машинально переступая ногами, я пошел по дороге. Только тут мало-помалу я начал соображать, и вместе с сознанием пришло беспокойство и понимание того, что я услышал, и тихая, трепещущая сверлящая мука сомнения.
Я лежал в лесу и ждал. Стена плача, как Элен называла женщин, молча, слепо уставившихся в вечернюю мглу, мало-помалу редела. Наконец, почти все ушли, растаяли. Стало темно. Я по-прежнему неподвижно смотрел на столбы ограды. Они превратились в темные тени. Потом между ними возникла новая тень.
— Где ты? — прошептала Элен.
— Здесь!
Я ощупью подобрался к ней.
— Ты можешь выйти? — спросил я.
— Позже. Когда уйдут все. Жди.
Я отполз обратно в кустарник, чтобы меня нельзя было увидеть, если кто-нибудь направит луч карманного фонаря в сторону леса. Я лег на землю, дыша запахом опавшей листвы. Поднялся слабый ветер, и вокруг меня зашуршало, словно это ползли тысячи невидимых шпионов. Глаза все больше и больше привыкали к темноте, и я теперь уже видел тень Елены, а сверху — неясное, бледное пятно ее лица с неразличимыми чертами. Она будто висела на проволоке, как темное растение с белым цветком, и опять вдруг показалась мне темной, безымянной фигурой темных времен. Я не мог разглядеть ее лица — и оно становилось лицом всех несчастных этого мира. Чуть подальше увидел я вторую женщину, которая стояла так же, как Элен, а там — третью, четвертую. Это были кариатиды невидимого фриза, поддерживающие небо печали и надежды.
Все это становилось невыносимым, я отвернулся и стал смотреть в сторону. Когда я опять посмотрел на ограду — трех других уже не было, они бесшумно исчезли. Я заметил, что Элен согнулась, выбирая лазейку между рядами проволоки.
63 
