22 
Она начала страстно отвечать на его поцелуи и не подумала протестовать, когда его руки скользнули ей под сарафан и обхватили ее обнаженную талию, затем нащупали бедра. Она упивалась ощущениями, которые в ней вызывали эти ласки, и позволила своим ладоням исследовать его плечи и грудь под рубашкой.
У нее промелькнуло в голове, что его кожа необыкновенно гладкая па ощупь. Мягкая щетина на его подбородке нежно царапала ей щеки.
Следующей ее мыслью было, что человек, способный заставить ее испытать невероятный чувственный экстаз, – сам по себе олицетворенный соблазн. Она касалась губами его прекрасной загорелой шеи, чувствуя, как трется ее грудь о его тело, ловила отблески страсти в его пепельно-серых глазах. А его волшебные руки заставляли ее задыхаться от восторга и прижиматься к нему все теснее…
Но когда Энгус нехотя отстранился, как было ей оправдать охватившее ее ощущение опустошенности и утраты? Как было ни обращать внимания на то, что она вся горела и едва держалась на ногах, а внутри нее поселились томление и неудовлетворенность?
– Я понимаю, что... вы имели в виду, – наконец сумела выговорить она, приглаживая волосы и расправляя сарафан.
Энгус взял ее за руки и сжал их в своих.
– Что?
– А разве вы… – она запнулась, – не доказали мне сейчас, что я играю с огнем?
– Если и так, – ответил он спокойно, но она заметила, что у него на щеке мелко дрожит мышца, – то ведь костра не зажечь без спички. – В глубине его глаз мелькнула улыбка. – Разрешите, я все-таки покажу вам своих коров.
Доминике понадобилось несколько мгновений, чтобы вникнуть в смысл его слов. Она тряхнула головой.
– Отличная идея. Я едва не переехала одну. Но не волнуйтесь, все в порядке, мы благополучно разминулись.
Почти все поместье они обошли пешком, лишь доехали на «рейнджровере» до пастбища. Кейр рассказывал ей о своих планах, а Доминика делилась с ним информацией, которая осталась у нее с прошлых лет. Она рассказала, где стояли изгороди и располагались загоны, как один из загонов размыло паводком, как заморозки уничтожили посевы, с которыми экспериментировал ее отец. Показала место, где она в возрасте четырех лет свалилась в ручей.
– Мне за это здорово влетело, – вспоминала она с усмешкой. – Я тогда не умела плавать, и родители страшно перепугались. Я всего лишь хотела поймать рыбу, и хотя в нем глубины всего три фута, течение там всегда было сильное. Меня выловили в этом самом месте. – Она указала на груду скользких камней. – Я была вся грязная, мокрая и никак не могла откашляться.
– Значит, в детстве вы любили приключения?
– Думаю, я была сущим наказанием, особенно в подростковом возрасте, – созналась она после недолгих колебаний. – А вы?
– Боюсь, что я тоже, если принять во внимание, сколько раз меня наказывали. Но хорошо помню день, когда отец понял, что ему со мной уже не справиться.
Они сидели на покрытом травой пригорке неподалеку от «рейнджровера».
– Вы его любили? – внезапно спросила Доминика.
– Нет.
– Даже сейчас, после стольких лет?
– Все равно. Я старался убедить себя, что он был таким из-за ухода матери. Это и правда его еще больше ожесточило… Но я ничего не мог с собой поделать.
– Понимаю, – медленно проговорила Доминика. – У вас было очень тяжелое детство?
Он пожал плечами.
– В нем было достаточно плюсов. Если вы любите свежий воздух, физические упражнения, лошадей, борьбу с непогодой, засуху и проливные дожди, если вас влечет первобытная природа и романтика неосвоенных земель, это может стать сказкой. Все это было мне близко, – произнес он задумчиво. – Но хотелось большего…
Некоторое время Доминика наблюдала, как он окидывает взглядом зеленые плодородные луга, и наконец сказала:
– Это поместье вам, наверное, кажется игрушечным по сравнению с местами, где прошло ваше детство.
Он покосился на нее.
– Может быть. Но хотя я владею всевозможной недвижимостью в разных концах света, это – первый кусок земли, который принадлежит лично мне и с которым я могу делать все, что захочу.
Доминика почувствовала, что эти слова ее не на шутку растрогали.
– Вы переночуете здесь? В вашей прежней спальне, в вашей старой постели, – спокойно предложил Энгус.
Она отвела глаза, вгляделась в прозрачные тени облаков, скользившие по пастбищу, и темно-зеленые силуэты высоких старых сосен, посаженных ее предками, и поняла, что ничего не хочет так сильно, как остаться. Но она сомневалась, хватит ли у нее сил, чтобы ночевка эта носила только платонический характер.
22 
