ГЛАВА ПЕРВАЯ

Свидание с незнакомкой…

Зак Фримен закатил глаза при мысли, что должен провести вечер с женщиной, которую никогда не видел, о которой ничего не знает, которую никогда больше не увидит и ради которой вынужден нарушить свои планы.

— Она — потрясающая красавица, — заверил его старый друг, Пит Рейнор.

— В моем кругу сплошь и рядом потрясающие красавицы. При этом все они невыносимо амбициозны.

— Но это тебе не Лос-Анджелес, а Австралия, не забывай. Сестра Ливви — это нечто особенное, я тебе говорю.

— Ну, и что же она из себя представляет?

Ироничный тон Зака заставил Пита покачать головой.

— Работа доконала тебя, приятель. Хорошо, что ты провел здесь неделю. Встреча с великолепной австралийкой пойдет тебе только на пользу. Поверь мне.

При этих словах Зак поморщился и перевел взгляд на умиротворяющий пейзаж — песчаный пляж, на который одна за другой накатывали волны. Друзья сидели на балконе дома, недавно приобретенного Питом. Сюда он приехал снимать стресс — постоянный спутник работы дилера крупного международного банка. «Прекрасное место для отдыха, и Сидней всего в полутора часах езды», — живописал Пит, уговаривая Зака погостить у него неделю и вспомнить старые добрые времена.

Они дружили еще со школы и никогда не теряли связь, несмотря на то что профессиональную карьеру сделали совсем в разных сферах. Пит всегда любил рисковать, а Зак предпочитал творчество и нашел себя в разработке компьютерных технологий. Он создал компанию, которая сегодня процветала благодаря тому, что была одной из лучших в области разработки спецэффектов для кино.

Но сейчас Заку не хотелось думать о работе. Мысли о ней подождут до завтра, когда он вернется в Лос-Анджелес. Сегодня же был последний беззаботный день его отдыха. Они с Питом предавались воспоминаниям, поглощая гамбургеры и жареную картошку, после того, как все утро загорали, плавали и носились по гребням волн на досках для серфинга.

Это была замечательная неделя — Заку не требовалось никого располагать к себе, ни на кого производить впечатление. Они с Питом сражались в шахматы, спорили, какую музыку слушать, пили пиво и рассказывали анекдоты…

Зак пребывал в ленивой расслабленности и надеялся продлить это состояние вплоть до того момента, когда деваться ему будет уже некуда. В этот жаркий летний субботний день ему вовсе не хотелось идти на свидание с незнакомкой, ему вообще ничего не хотелось, кроме как наслаждаться ленивой негой как можно дольше. Его широкая грудь поднялась и опустилась в тоскливом вздохе, и он решил сделать еще одну попытку:

— Пит, я вовсе не возражаю, если ты пойдешь на свидание со своей девушкой. Тебе не обязательно ежеминутно развлекать меня. Я прекрасно проведу время в своей собственной компании. Так что со спокойной совестью иди один.

— Но это же наш последний вечер!

Несчастное выражение лица Пита тронуло Зака.

— Я не могу не пойти, потому что сегодня день рождения Ливви, — жалостливо сказал он, давая понять, что отказ Зака грозит ему ссорой с любимой девушкой.

Сердце Зака дрогнуло, и он решил не портить этот вечер другу, который очень постарался сделать его пребывание здесь приятным.

По словам Пита, Ливви Трент была совершенно особенной. Он встретил ее на этом самом пляже, когда она выгуливала свою собаку. Ливви была хорошим финансистом и занимала весьма ответственную должность в Государственном казначействе, а жила здесь, на Центральном побережье, потому, что два дня в неделю работала в Сиднее и три — в Ньюкасле. Судя по всему, их отношения обещали перерасти в нечто более серьезное, что было бы очень неплохо для Пита, который, похоже, находился на грани кризиса. Много лет смыслом его жизни была работа, связанная с игрой на бирже и большими деньгами, и вдруг Пит понял, что ему в жизни требуется еще и многое другое.

Зак же шел к своему нынешнему успеху постепенно, и теперь кинокомпании считали большой удачей, если удавалось получить его согласие на участие в съемках. И он не собирался опускать планку. Поэтому у него не было ни времени, ни желания связываться с женщиной, которой наверняка нужны будут от него какие-нибудь обязательства. В свои тридцать три он не хотел никакой ответственности. А на поиск своей единственной и неповторимой у него еще будет время.

  1