142 
Фалькон оставил визитную карточку на прикроватном столике. Сеньор Лопес лежал на кровати, уставившись на лениво работающий вентилятор. Выходя, Фалькон попрощался с сеньорой Лопес, она проводила его до двери.
— Пабло Ортега сказал, что уехал отсюда потому, что никто с ним больше не разговаривал, его даже не обслуживали в барах и магазинах, — сказал Фалькон, стоя на пороге. — С чего бы это, сеньора Лопес?
Она казалась смущенной и взволнованной, руки беспорядочно двигались, разглаживая одежду. Она скользнула за дверь и закрыла ее, не ответив на вопрос.
В слепящем сиянии улицы Фалькон ответил на звонок судебного следователя Кальдерона, тот хотел увидеться по делу Веги. Прежде чем сесть в машину, Фалькон зашел в бар на Аламеда и заказал черный кофе. Он показал бармену удостоверение и задал тот же вопрос, что и сеньоре Лопес. Бармен был немолод и выглядел так, словно кое-что повидал будучи владельцем бара в убогой части улицы Аламеда.
— Мы все знали Себастьяна, — сказал бармен. — И он нам нравился. Он был хорошим мальчиком, пока… не оступился. Когда он сделал то, что сделал, стали поговаривать, что все насильники сами когда-то подвергались насилию. Выводы были сделаны, и тот факт, что Пабло Ортегу все недолюбливали, только усугубил и без того плохое к нему отношение. Пабло был надменным ублюдком и считал, что весь мир от него без ума.
Пот быстро остывал на теле Фалькона под действием включенного на полную мощность кондиционера. Он сидел в кабинете Кальдерона, ожидая, пока тот вернется с другой встречи. Когда Кальдерон сел в свое кресло, стало ясно: все, что беспокоило его в последние дни, исчезло. Он был прежним, уверенным в себе человеком.
Фалькон сказал, что покончил с делом Веги, что выяснил все возможное, кроме личности убийцы. Он дал Кальдерону полный отчет о том, что узнал от Марка Флауэрса и Вирхилио Гусмана.
— Ты проверил запись Марти Крагмэна в американском консульстве в ночь смерти Веги?
— Комиссар Лобо хочет обсудить с консулом все сразу, — ответил Фалькон. — Не думаю, что узнаю, существует ли вообще запись или нет.
— Значит, ты считаешь, что Марти Крагмэн убил Рафаэля Вегу?
— Да, — сказал Фалькон. — И хотя его жена в понедельник вечером все отрицала, я думаю, что она подтолкнула его к убийству Резы Сангари.
— По-твоему, если бы он не убил Резу Сангари, то не смог бы убить и Рафаэля Вегу?
— Не думаю, что он к этому пристрастился, но, несомненно, Марти восхищала сила, которую он ощутил в первый раз, — сказал Фалькон. — И когда он узнал, кем на самом деле был Вега, сам вычислил или Марк Флауэрс подсказал, то почувствовал, что может сделать это снова. Думаю, Резу Сангари он убил в запале, а Вегу обдуманно.
— А сеньору Вегу?
— Сложная ситуация. Крагмэн знал, что Марио остался у сеньоры Хименес, а Лусия Вега спит крепко. Они с Рафаэлем иногда подолгу разговаривали в доме Веги и ни разу ее не потревожили. Только Марти не знал, что она принимала две таблетки снотворного за ночь — вторую примерно в три утра. Так что когда Рафаэль бился в агонии, она, возможно, спустилась вниз, увидела этот ужас и бросилась наверх, в спальню, преследуемая Крагмэном. Вот почему у нее выбита челюсть. Она кричала, и Крагмэн ее ударил. Затем ему пришлось ее тоже убить, и поэтому-то он так нервничал с самого начала.
— А все эти угрозы русских?
— Возможно, они просто пытались отпугнуть нас от пристального внимания к ним и их делам с отмыванием денег.
— И только? — спросил Кальдерон. — Как-то неуклюже, тебе не кажется?
— Они неуклюжие люди, — сказал Фалькон.
— Хавьер, ты угнетен?
«А ты нет», — подумал Фалькон, но ответил:
— Я не смог раскрыть дело Веги. Не смог не дать Крагмэнам умереть прямо у меня на глазах и… Так, мой психолог говорит, что нельзя говорить «не смог» о себе, прекращаю.
— Я слышал шум, — сказал Кальдерон.
— Сейчас обед.
— Да нет, шум из управления: полетят головы, одни потеряют работу, других лишат пенсии.
— Из-за того, что Монтес упал из окна своего кабинета?
— Это только начало, — сказал Кальдерон, который снова наслаждался интригой момента. — А Мартинес и Альтосано?
Фалькон пожал плечами. Кальдерон не мог сам узнать, из-за чего на самом деле угрожали русские.
— Хавьер, а ты ведь что-то знаешь, да?
— Ты тоже, — ответил он, вдруг раздраженный фамильярностью.
142 
