очень нудно 
37 
— Ты получишь удовольствие, детка, — поклялся он с тем же сильным акцентом, — и сохранишь девственность.
Потом его рот приблизился к отвердевшему соску Мэгги, на мгновение впиваясь в него и снова отдаляясь. Мэгги вскрикнула и обеими руками вцепилась в волосы Риви, прижимая его снова к груди. Он засмеялся, прежде чем снова насладиться ею, на этот раз с ненасытностью, заставившей Мэгги извиваться от удовольствия, запрокинув голову, раскрыв рот, из которого вырывалось прерывистое дыхание.
Риви насладился одной грудью, обратился к другой. Мэгги почти бредила от желания; когда пальцы Риви скользнули вниз, туда, где соединялись бедра, так много обещая в своем движении, она застонала, и в ответ на его прикосновение ее ноги оторвались от кровати. Низкий грудной звук, который издал Риви, был знаком того, как это его позабавило, и его рот оторвался от груди, чтобы поддразнить ее поцелуем столь легким, что Мэгги не могла понять, был ли он на самом деле. А потом губы Риви прижались к ее губам.
— Дождь кончился, — сказал он. — Если ты не успокоишься, детка, то весь лагерь узнает, чем мы тут занимаемся…
Мэгги все еще сжимала его волосы, а тело ее билось на простынях в беспокойном томлении. Его пальцы доставили ей новую сладостную, жгучую, невыносимую муку.
— Я б-буду тихо… обещаю… обещаю!
Риви снова усмехнулся, а его губы скользнули вниз по ее шее, по вздрагивающей атласной груди и животу, а потом, к ее величайшему изумлению, пальцы уступили дорогу губам. Поддавшись какому-то дикому инстинкту, бедра Мэгги взлетели вверх, когда он прижимался к ней языком, словно пробуя ее на вкус, а потом потребовал ее целиком. Пока он насыщался ею, его руки поддерживали ее дрожащую пухлую попку, и Мэгги обеими руками зажала рот, отчаянно пытаясь подавить низкий, сильный крик наслаждения, рвущийся из самых глубин ее души, бьющийся в горле.
В первый миг, когда она осознала, что Риви делает, ей подумалось, что это предел, высшая точка удовольствия. Но вместо этого оказалось, что это лишь намек на то взрывное смятение, которое последовало за ним. Сердце Мэгги бешено стучало, дыхание судорожно вырывалось, ощущение, которое она испытала, сведя бедра, было невыносимо приятным. Но в то же время она страстно желала волшебного наслаждения, к которому стремилось ее тело, которого она силилась избежать. Но Риви поднимал ее бедра все выше и выше, крепко сжимая ее в руках и доводя ее до безумия движениями языка. Ноги Мэгги предали ее: колени разошлись в стороны, давая ему лучший доступ, а пятки зарылись в матрас, делая какие-то безумные движения.
И вот это произошло, жгучая волна разлилась по всему ее телу, выплеснувшись наружу, бедра ее задергались, грудь затрепетала, а волоски на шее, и без того мокрые, встали дыбом. Рук было недостаточно, чтобы заглушить долгий, низкий крик облегчения, вырвавшийся из нее. Мэгги вытащила из-под головы подушку и прижала ее к лицу:
Риви медленно отпустил ее дрожащие бедра. И перед тем, как уйти, еще раз обвел языком эту чувствительную точку ее тела. Мэгги лежала, вздрагивая, слишком пораженная и смущенная, чтобы вылезти из-под подушки.
— О Господи, — простонала она, — что я наделала?
Она почувствовала, как Риви встал с кровати, услышала его печальный смешок, а потом и ответ:
— Ничего, что могло бы повредить тебе, — сказал он. — Но, с другой стороны, я, может статься, уже никогда не буду прежним.
Акцент исчез. Когда Мэгги это заметила, она не могла понять, зачем так сильно прижимает к лицу подушку. Еще до того, как она успела это понять, подушку отшвырнули прочь, и она с мягким шлепком приземлилась где-то в другом конце фургона.
— Ты не изменишь того, что случилось, если задушишь себя, — заметил Риви.
Мэгги вскочила, забыв свое унижение и восхитительное, пресыщенное чувство, владевшее ее телом в момент величайшего удовлетворения, и поняла, что если она, возможно, и ослепла, не различая ничего в этой беспросветной тьме, то Риви все видел.
— У тебя, должно быть, кошачьи глаза!
Риви засмеялся, но как-то хрипло, словно испытывал какую-то боль.
— Наволочка на подушке белая, Мэгги. А кроме того, ты меня ударила, когда доставала ее из-под головы, чтобы…
Мэгги завыла от стыда и залезла под покрывало. Если в темноте наволочка белая, то и ее кожа, вероятно, тоже.
— Ты меня видел! — бросила она ему из-под одеяла.
— Я сделал больше, чем просто видел тебя, любовь моя, — отозвался Риви.
37 
