очень нудно 
42 
– Сержант предупреждает вас: говорите. Иначе вас сейчас же казнят.
– Я не понимаю, что происходит, почему я здесь. Я иностранец, меня арестовали и со мной обращаются зверски без всякой причины. Я прошу предупредить мое консульство, – ответил Малко.
Переводчик, опустив глаза, едва слышно перевел, значительно сократив ответ Малко. Глаза Тачо сверкнули гневным огнем. Он подскочил и ударил Малко кулаком в лицо. В губы он не попал, удар пришелся в челюсть. Малко упал набок, руки у него были связаны за спиной, веревка стягивала щиколотки. Поднялся. Тачо изрыгнул несколько слов. Потирая одна о другую свои влажные ладони, переводчик продолжал:
– Сержант говорит, что если вы лжете, он вас убьет. Что вы агент ЦРУ, что он следит за вами со времени вашего прибытия в Эфиопию. Вы постоянно поддерживали связи с предателями из ЭПРП, вы помогаете реализовать их дьявольские планы. Он хочет знать, зачем вы приехали в Эфиопию.
– Я приехал для покупки древних библий, икон, – ответил Малко твердым голосом.
Переводчик изложил его ответ, застыв от ужаса. Тачо не прореагировал. Задавал вопрос за вопросом, переводчик тут же переводил вопросы и ответы.
– Что вы делали с принцессой Элмаз?
– Это симпатичная женщина. Я познакомился с ней через ее подругу.
– Подругу зовут Валлела, – уточнил переводчик. – Сержант знает все это. Эту проститутку арестовали.
– Какую работу вы выполняете в Эфиопии по заказу ЦРУ?
– Я не работаю на ЦРУ, – повторил Малко.
Сержант Тачо кинулся, как тигр, на Малко. От первого удара в печень он согнулся пополам. Следующие оглушили его. В глазах сверкнула молния, Малко опять упал на пол.
– Сознавайтесь! – рычал сержант. – Сознавайтесь!
К Малко медленно возвращалось сознание. Сержант Тачо стоял над ним подбоченясь, плоское лицо исказилось от бешенства.
– В чем вы хотите, чтобы я сознался? – спросил Малко.
– Сержант говорит, что вы американский шпион, а он расстреливает шпионов, которые отказываются с ним сотрудничать.
– Что значит «сотрудничать»?
– Что вы должны сказать, где прячется опасная террористка Сара Массава.
– Я об этом не имею ни малейшего представления, – ответил Малко вполне искренне. – Я не знал, что речь идет о террористке. У меня было назначено свидание для покупки икон, когда...
Грубо, но как он мог иначе защищаться.
Скверно. Тачо ринулся на него, схватил за воротник, изрыгая грязные ругательства; от их передачи переводчик воздержался. Кожа на правой руке под наручником была содрана до мяса, что причиняло Малко ужасную боль. Сержант Тачо разом успокоился, бросил очередной вопрос.
– Где золото, говорите!
Малко удалось изобразить удивление.
– Какое золото?
В ответ Тачо размахнулся изо всех сил, ударил по лицу. Малко не мог увернуться. Пьяный от бешенства и отупевший от шока, поднялся, увидел, как Тачо достал из кармана пластиковый пакетик. Сунул Малко под нос. Золотой порошок.
Малко не дрогнул, замотал головой в недоумении. Тачо выхватил пистолет, взвел курок, приложил ствол к виску Малко. От холодного металла бешено колотившееся сердце успокоилось. Тачо блефовал. Убить его он мог, лишь окончательно сойдя с ума.
Малко мог и дальше держаться героем, он не рисковал расстаться с жизнью. Спустя несколько секунд Тачо убрал пистолет. Но в тот момент, когда Малко ожидал этого меньше всего, он нажал на курок, и ствол коснулся его уха.
Малко отскочил назад, оглушенный выстрелом. Пуля вошла в стену.
Потрясая пистолетом у носа Малко, сержант Тачо старался дать понять, что в следующий раз пуля попадет куда надо.
Поскольку Малко не реагировал, он вышел, утащив с собой переводчика. Его заменил солдат: сел на табурет, зажав между колен свой американский карабин. Полное безразличие.
Малко сел в угол, пытаясь собраться и подумать. В таком государстве, как Эфиопия, дипломатические протесты имели ограниченный вес.
* * *
Дверь широко распахнулась, солдат вскочил на ноги. Малко ничего не видел, кроме полного ужаса лица Валлелы.
Сержант Тачо зажал ей рукой рот, другой рукой давил на грудь. Страх так исказил черты ее лица, что оно являло собой маску ужаса, глаза остекленели, как у затравленного зверя.
На ней было лишь подобие ночной рубашки, доходившей до половины икр. Очень глубокий вырез подчеркивал ее великолепную грудь. На запястьях – наручники, соединенные палкой, так что свести руки Валлела не могла.
42 
