очень нудно 
160 
— Объясни, что все это значит.
Сэлли поерзала на стуле и поняла, что села именно на тот, который больше всего ненавидит — самый неудобный стул во всем здании по адресу Норт-Мичиган-авеню, 400. Почему именно на этот? В кабинете ведь было целых три свободных стула.
— Сэм Койн напал на меня потому, что я пыталась доказать, что он — маньяк из Уикер-парка, — произнесла она.
— Господи, Барвик! — Мэлик хохотнул. — Это шутка?
— Я серьезно.
Мэлик враз забыл обо всех своих неприятностях.
Сэлли начала излагать суть дела, стараясь говорить ровным голосом, чтобы ложь звучала точно так же, как правда:
— Примерно полгода назад я получила анонимную информацию. Звонивший сообщил, что мне следует заняться Сэмом Койном. Он не объяснил почему. Я поискала информацию о Койне и не обнаружила ничего интересного, кроме того, что он увлеченный геймер. Как и я.
— «Теневой мир»?
— Да. Я не стала о нем писать, мужчина позвонил еще раз. Он сказал, что стоит проверить Сэма Койна в игре. Я так и сделала.
— Ты занималась расследованием внутри игры? Как такое возможно?
— Так же, как здесь. В «Теневом мире» есть такие же источники информации и документы, такие же улицы и переулки.
— И что же ты выяснила?
— Что Койн — убийца.
— В игре?
— Да. Он убивает других персонажей, только женщин. Причем способ убийства поразительно совпадает с манерой маньяка из Уикер-парка.
У Мэлика возникло дурное предчувствие — так обычно бывало, когда ему предстояло кого-то уволить.
— Он, конечно, ненормальный, но закон-то не нарушал.
— Да, но потом я сопоставила время, когда Койн совершал убийства в игре, со временем, когда убивал маньяк из Уикер-парка.
— И что?
— Когда Койн убивает в «Теневом мире», на улицах реального Чикаго все спокойно. — Строго говоря, это было не совсем так, но Сэлли не хотелось углубляться в объяснение нестыковок в схеме, составленной Джастином.
— Это ничего не доказывает.
— Согласна. Тогда я позвонила знакомому копу из убойного отдела, который входит в группу по поимке маньяка, и упомянула в разговоре имя Койна.
— И что?
— За Койном стали вести наблюдение. Он будто почувствовал это — убийства надолго прекратились.
— То есть у тебя по-прежнему нет никаких фактов.
— Я стала названивать знакомому каждый день, пока он не сказал мне — неофициально, разумеется, — что личностью Койна занимаются в связи с расследованием убийств маньяка из Уикер-парка.
— И много таких личностей, которыми они занимаются?
— Боже, Стивен, откуда я знаю! Но имя одного из их подозреваемых совпало с тем, на которое вывело независимое журналистское расследование сотрудника ведущей городской газеты.
— Чего ты хочешь?
— А ты как думаешь? Хочу написать об этом.
— О чем, Сэл? — Он начертил в воздухе прямоугольник, изображая передовицу. — «Репортер заявляет, что ее личный враг — печально известный серийный убийца»?
— Какое счастье, что ты не занимаешься заголовками! — сказала она по-дружески насмешливо. — Я обвиняю его не потому, что он на меня напал. Он напал, потому что я могла обвинить его. Я хочу написать статью о том, что Сэм Койн — главный подозреваемый в деле о маньяке.
«Нет, это какая-то шутка», — подумал Малик и сказал:
— Ты знаешь, мне проблем и без того хватает. Откуда такая уверенность, что я готов плюс ко всему повесить на себя иск о клевете от фирмы «Гинсбург и Адамс»?
— Это будет клеветой только в том случае, если я не права насчет Койна. А я права.
— То есть ты полагаешь, что он не подаст на нас в суд?
— Нет, наверняка подаст. Но зато потом, в ходе рассмотрения гражданского иска, за которым будет следить вся общественность, а также громкого полицейского расследования выяснится, что убийца — именно он. «Трибьюн» достанутся все лавры за поимку одного из самых опасных серийных убийц в истории Америки, ну, и как следствие — ты сохранишь работу.
— Дорогая моя, если я отмочу такое, меня вышвырнут из кабинета еще до того, как ты успеешь клубничку в йогурт добавить за завтраком.
— Да, я понимаю, это риск. Но риск в журналистике приносит награды, — сказала Сэлли и добавила: — И сохраняет рабочие места.
— Тогда я стану первым редактором, за которым закрепят этот пост посмертно, — заявил Мэлик. — Если меня не убьют адвокаты «Чикаго Трибьюн» и не перережет горло этот твой маньяк, меня застрелит собственная жена. Мы — газета, а не арена для личной вендетты.
160 
