178 
Зеленый рычаг был опущен. Дэвис нажал его, пока Джастин говорил.
На лице Джастина отразилось смятение. Теперь он уже ничего не мог изменить. Его полусогнутая левая рука висела над краем кровати, и, если он сможет удержать ее на весу, не уронить и не нажать на красный рычаг, он выживет.
Но он знал, что не сможет.
Дэвис заметил это выражение на лице Джастина — осознание того, что случилось непоправимое. Несмотря на то, что тиопентал ослабил напряжение мышц щек и кожи вокруг глаз, непроизвольная гримаса ужаса все равно просматривалась. Неимоверным усилием воли Джастин заставил себя повернуть голову к Дэвису и, встретившись с ним глазами, скривил рот в безумной эйфорической улыбке, показывая, что беспомощность для него — как наркотик, как процесс убийства — неповторимый кайф.
Когда Джастин умер, Дэвис убрал все, что принес с собой, в синюю спортивную сумку, вычеркнул соответствующие пункты в списке, составленном заранее на отдельном листочке бумаги. Листок он сложил вчетверо и засунул его в карман рубашки, чтобы не забыть потом уничтожить. Он протер стулья, стол, дверные ручки и даже кисть Джастина, до которой дотрагивался на секунду, чтобы взглянуть на его вены. Это было еще до того, как он натянул перчатки.
Он надел бейсболку и темные очки — не слишком хорошая маскировка, но вместе с кремом для загара, которым он натер лицо, это было хоть что-то. Приехав домой, он уничтожит все, что на нем было надето: одежду, бейсболку, даже ботинки, — на случай, если кто-то станет анализировать фрагменты ткани, которые он мог оставить в комнате. Конечно, что-то после него осталось — волоски, кусочки кожи, капли рвоты в туалете, но он надеялся, что все это затеряется среди следов, оставленных другими постояльцами. Никакой антисептик так не поможет замести следы в номере, как ленивый уборщик. Да и кто знает, может, Джастин был прав? Может, полицейские не слишком внимательно присматриваются к месту происшествия, если причина смерти настолько очевидна? Он очень на это надеялся. Тогда, в Нортвуде, двадцать лет тому назад, они не слишком внимательно осмотрели место гибели девушки того же возраста, что Джастин.
Никто не заметил, как Дэвис спустился по лестнице со второго этажа, никто не выглянул из-за тяжелых занавесок или из-за дверей цвета морской волны. Он снял резиновые перчатки и бросил их в сумку. Машина ждала его в нескольких кварталах отсюда, в гараже, оборудованном автоматами для парковки.
Когда Дэвис мысленно возвращался к занятиям в анатомическом театре, он вспоминал, что вид трупа его как будто даже успокаивал. В его безжизненности он находил подтверждение тому, что мы — не просто набор органов, тканей и крови. Не просто клетки, сложившиеся в уникальную комбинацию. Ему казалось очевидным: раз в трупе отсутствует нечто, что делает человека человеком, значит по законам сохранения энергии это «нечто» должно переходить куда-то еще. Такой была его вера в высшие силы, вера самая искренняя.
Однако сегодня, пока он смотрел на тело только что умершего Джастина, старое правило не помогло. Джастин лежал совсем как живой. Левая рука почти касалась пола, голова немного склонилась вбок, в уголке рта собралась слюна. Находился ли Джастин еще внутри своей телесной оболочки, или его вообще никогда там не было, он не знал.
Джастин обещал, что, забрав его жизнь, Дэвис испытает радость, но этого не произошло. Даже сейчас его больше угнетало то, что он создал Джастина, чем волновало то, что он его убил. Но ведь это странно! Неправильно!.. Или создание и уничтожение Джастина были началом и концом одного процесса, просто уничтожать всегда легче?..
И все же кое-что он почувствовал, а Джастин говорил ему, что возможность испытывать чувства — уже хороший знак.
Да, чувство пришло. Чувство облегчения.
94
На крыльце дома Гарольда Деверо висел белый плакат с надписью черными буквами: «Солдаты Христа — Рука Господа: совместный пикник». Человек шесть мужчин и женщин сидели на стульях или подпирали деревянную стенку, используя плакат как козырек от полуденного солнца. Поблизости играли дети — кто на качелях, кто у старого сарая, кто в доме. Взрослые порой перешагивали через детвору и ласково трепали по макушке. В руках гости держали одноразовые тарелки с ломтиками арбуза, хот-догами и салатами. Под раскидистым дубом играла группа — гитара, бас-гитара, клавишные и ударные. Любительский панк-рок музыкантов еще не мог заинтересовать детей и уже не мог заинтересовать взрослых. Тексты песен, крайне политизированные, антиправительственные, антииммигрантские, выражали радикально-консервативные взгляды, и в них, разумеется, осуждалось клонирование. Внимания на музыкантов почти никто не обращал.
178 
