Последние отзывы

  75  

— Доктор Мур? — послышался из селектора надтреснутый голос Эллен. — Джастин уже пришел. Он в кабинете у доктора Бертон.

Джастин сидел на кушетке в белых трусах, смешно согнув худенькую спину и рассматривая босые ноги, свешивающиеся с кушетки. Высокий и бледный, светлые волнистые волосы слишком длинные для восьмилетнего мальчика — опыт Дэвиса подсказывал, что возможны три объяснения такого внешнего вида: родители-хиппи, рано начавшаяся подростковая демонстрация независимости или, как скорее всего и было в данном случае, мать-одиночка, у которой руки до всего не доходят.

— Здравствуй, Джастин, — сказал Дэвис, и они с мальчиком пожали друг другу руки. — Ты ведь не против, чтобы я посидел здесь, пока доктор Бертон будет тебя осматривать?

— Не-а, — жизнерадостно отозвался Джастин.

Джоан направилась к нему со стетоскопом, мальчик выпрямился, и Дэвис отметил, что он демонстрирует поразительную осведомленность в том, как вести себя на приеме у врача, характерную скорее для пожилых больных людей. Когда Джоан потянулась за отоскопом, Джастин повернулся к ней левым ухом. Стоило ей взять со стола черную манжету тонометра, он согнул и подставил руку. Он не давился, пока ему смотрели горло, и, казалось, ничуть не смутился, когда Джоан оттянула резинку трусов и быстро осмотрела его гениталии.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Джоан, усаживаясь на стул за небольшой белый стол.

— Хорошо, — сказал Джастин.

— Насморков, головных болей не было?

— Нет, нет.

— В школе ты все хорошо видишь? Можешь читать, что учительница на доске пишет?

— Да.

Джоан встряхнула ручку, которой делала записи в Джастиновой медицинской карте, и посмотрела на Дэвиса.

— Доктор Мур, вы не могли бы одолжить мне ручку?

Дэвис по привычке потянулся к нагрудному карману.

— Простите, нет.

— Что так? — Джоан усмехнулась. — А мне казалось, вы никогда не расстаетесь со своим серебряным «Уотерманом».

— Где-то я ее оставил, еще в понедельник. И никак не решусь чем-нибудь заменить. Та-то ручка не протекала никогда. А старую «биковскую» класть в карман боюсь.

Джастин вытянул шею и стал вглядываться во что-то на потолке. Дэвис проследил за его взглядом: он смотрел на уродливую дешевую плитку, которой пытались закрыть еще более уродливые вентиляционные и водопроводные трубы и другие «внутренности» клиники. Джастин широко разинул рот и стал отклоняться назад, все дальше и дальше. Мальчик напоминал Дэвису утенка, только что вылупившегося, без перьев. Его бледная кожа была не тронута ни старением, ни стрессами, ни плохим питанием или гормональными изменениями, его скелет непрерывно рос, а сознание расширялось: он впитывал информацию, запоминал, познавал без всяких усилий. Растущий организм меняется каждую секунду, и Дэвису казалось, что если достаточно долго смотреть на определенные части тела ребенка, изменение произойдет прямо здесь, у них на глазах.

— Я иногда тоже теряю вещи, — проговорил Джастин с запрокинутой головой.

— Правда? — сказала Джоан. — А что за вещи?

— Просто вещи. — Дэвис наблюдал, как Джастин начал постукивать пятками по кушетке. — Иногда бывает, что я держу вещь в руке, а потом раз — и теряю. Вот она есть — а вот ее нет.

— А бывает так, что ты эти вещи потом находишь? Те вещи, которые теряешь? — Джоан вела беседу отстраненным тоном, продолжая быстро писать что-то в карте Джастина новой ручкой.

— Нет. Теряю навсегда.

Дэвис почувствовал, как у него похолодели руки и начало гореть лицо. Джоан по-прежнему была с головой погружена в свои записи. Дэвису казалось, будто он наблюдает за их беседой через зеркальное стекло и может уловить тончайшие оттенки интонаций, понять подтекст каждой фразы. Этот мальчик — не убийца Анны Кэт, напоминал он себе, но тем не менее не мог отделаться от навязчивого видения: вот Джастин один, где-нибудь в перелеске, каких много вокруг его дома; на руках у него соседская кошка, он сжимает ей горло пальцами, а вот он вырос, стал еще более жестоким; вот он за прилавком «Гэп», душит дочь Дэвиса и смотрит, как она задыхается, возбуждаясь при виде ее страха.

39

Большой Роб подумал, что полицейский участок, пожалуй, не самое лучшее место, чтобы прихорашиваться перед выходом в город. Слишком шумно, освещение плохое, старые зеркала, все в трещинах и разводах. Большой Роб был симпатичным полным мужчиной — если верить дюжине женщин, с которыми он встречался за последние двадцать лет. Глядя на себя в зеркало — не это, нормальное, — Роб с тоской представлял себе, как он мог бы выглядеть, если бы был худым. У него была копна густых темных волос, волевой квадратный подбородок (первый), белые зубы — свои. Лишний вес, конечно, имелся, особенно это было заметно по подбородку (второму) и животу, но поскольку он был почти двухметрового роста, то казался пропорционально сложенным крупным мужчиной. «Господь наделил меня всем этим жиром, — шутил он бывало, — поскольку у меня хватает силы его носить».

  75