49 
Хижина.
Место, куда Стефано привез Крессиду на медовый месяц, где он научил любить его. Место, где она провела три самые замечательные недели своей жизни. Они жили здесь и не могли надышаться друг на друга. Здесь были только они вдвоем, и никто больше им не был нужен.
Ветер, подувший сильнее, растрепал ее длинные темно-рыжие волосы. Она повернулась к Стефано. Было невозможно понять выражение его лица. Темные блестящие глаза не выдавали его мыслей.
Он отпер дверь, удивительно легко повернув ключ, распахнул ее и рукой пригласил Крессиду идти за ним.
Первое, что ее удивило, – это жилой дух в домике. Она не знала, что ожидала увидеть здесь. Может, что-то наподобие сцены из «Больших ожиданий»: все вокруг было так, как они оставили в день своего отъезда. Только везде должна была быть паутина: на столах и стульях, на потолке и стенах. Стефано смотрел на Крессиду, сдвинув брови.
– В чем дело?
– Сюда кто-то наведывался!
Услышав ее ответ, Стефано с облегчением вздохнул. Плечи, которые он держал в напряжении, опустились, в глазах замелькали озорные огоньки.
– Да, конечно, и ты понимаешь, что это были не три медведя.
Она огляделась вокруг: все чашки и тарелки, сверкающие чистотой, аккуратно составлены, стулья задвинуты под стол. Сквозь открытую дверь маленькой комнаты, которая служила и кухней и гостиной, Крессида увидела широкую кровать. Она была убрана. Крессиду поразили белые накрахмаленные простыни, стопки мягких однотонных одеял. Эта кровать… Крессида быстро отвернулась.
– Кто же? – спросила она. – Ты?
«И Эбони тоже?» – подумала она уже про себя.
Он кивнул.
– Конечно. По выходным, когда удавалось.
Ее глаза сами собой широко раскрылись. Ей было трудно представить, что Стефано, этот удачливый и крупный бизнесмен, приезжает сюда так часто, как только может. Одно дело – медовый месяц, но то было уже далекое прошлое. Она полюбила сильного и чувственного мужчину, раскрывшегося тогда перед ней. Она полюбила мужчину, а не его власть и деньги, мужчину – без учета его высокого служебного положения и раболепства подчиненных. И тот мужчина существовал только здесь. Она бросила на него взгляд и поняла, что этот дом был его постоянным убежищем. Кого же он привозил сюда с собой?
– И что же ты здесь делал? – спросила она.
Его напряженный взгляд был устремлен на нее.
– Да так, проверял водопровод, газ. – И Стефано нагнулся, чтобы взглянуть на трубу под раковиной. – Недавно у нас случилась протечка.
«У нас».
– Я подожду на улице, пока ты закончишь, – сказала она.
– Как угодно.
Она пошла к деревянной скамейке, когда-то установленной самим Стефано, и села. Взору открывался вид на всю долину. Но даже наслаждаться этим красивейшим пейзажем было невыносимо больно. Она вспомнила, как когда-то они сидели здесь вместе, любуясь закатом. Солнце спряталось за горизонт, набежавший холодок загонял их в дом. Они ужинали и потом со всею страстью занимались любовью. Крессида вспомнила долгие вечера, когда они играли в шахматы или триктрак, вспомнила, как однажды, разомлев от выпитого за обедом вина, они занимались любовью прямо на этой скамейке… Крессида быстро вскочила. Аромат свежего кофе распространился в утреннем воздухе. Она увидела в дверном проеме Стефано.
– Я приготовил кофе.
Она покачала головой. Воспоминания одно за другим пронзали ее точно стрелы.
– Я бы предпочла вернуться на виллу, если ты не возражаешь.
– Нет, я возражаю. Я же сказал, нам надо поговорить.
– Почему здесь?
– А почему нет?
– Потому что…
Но что бы она ни сказала – все равно выдаст себя.
– Крессида, здесь, на вершине горы, тебе придется меня выслушать. Ты не можешь убежать. Здесь нет прислуги, которая бы нас подслушала. Мы совершенно одни.
Но какая-то смешинка в его глазах заставила ее отрицательно покачать головой.
– Если ты думаешь…
– Я привез тебя сюда не для того, чтобы заниматься с тобой любовью. – Его глаза блестели. – Нам пора обсудить некоторые вопросы, которых мы почему-то изо всех сил стараемся избегать.
Было странно слышать его английский с американским акцентом, хотя чему удивляться? Ведь он так много времени провел в Америке, пока учился в университете. А иногда он был типичным итальянцем, даже чересчур итальянцем. Хамелеон.
– Вопросы? Какие, например?
– Садись.
Он указал на скамейку и пошел назад в дом. Спустя несколько минут он вернулся с подносом, на котором стояли кофейник, две кружки и сахарница. Положив сахар в обе кружки, он подал одну Крессиде, потом сел рядом с ней и вытянул свои длинные ноги в выцветших джинсах.
49 
