Глава девятая

Когда она проснулась, было уже утро. Она лежала голая под одеялом, и… Она напряглась.

Ник!

Ее сердце застучало, она услышала его ровное дыхание и скользнула к краю кровати, собираясь сбежать, когда глубокий голос окликнул:

— Ты куда-то собралась, милая?

Абигейл побледнела.

— В в-ванную, — сказала она заикаясь, бросив на него через плечо обеспокоенный взгляд.

Он привстал, опираясь на груду подушек; выглядел он возмутительно здоровым, такой загорелый на фоне белоснежной простыни.

— Тогда поторопись, — проворчал он.

Ник выглядел так великолепно и так естественно, что та часть ее, которая не очень-то страстно хотела его, испугалась.

Один лишь его вид мог снова вызвать ту боль, и Абигейл оцепенела. Вчера вечером именно этот мужчина доставил ей самое настоящее наслаждение, а затем проявил редкостные самоконтроль и понимание, позволив ей заснуть.

Наутро же тем не менее у нее не было никаких оправданий…

Он наклонился и запечатлел у нее на плече поцелуй.

— Абби, — проворчал он, не убирая губ с ее обнаженной кожи, — может, ты прекратишь колебаться и правда пойдешь? Потому что я хочу поцеловать тебя, а стоит мне начать тебя целовать — и я не захочу останавливаться еще очень долго…

Она, как ошпаренная кошка, соскочила с кровати и поспешила в ванную, где провела сто лет, так тщательно чистя зубы, что должна была бы стереть с них половину эмали, а потом расчесывая волосы щеткой до тех пор, пока они не заблестели.

К счастью, ее темно-синее шелковое кимоно висело за дверью, и она поспешно надела его. Что Ник об этом подумает, не столь важно. Потому что невозможно было войти в спальню нагишом.

Когда она действительно уже не могла дольше тянуть и вернулась, то увидела, что Ник лежит на подушках с закинутыми за голову руками. На его лице появилось настороженное выражение, когда бестрепетные зеленые глаза узрели туго затянутое кимоно.

— Поди сюда, — мягко позвал он.

Абигейл разрывалась между двумя желаниями: броситься к нему в объятия и броситься наутек из спальни. Она медленно подошла к нему, затем неловко села и встретила его оценивающий пристальный взгляд.

Ник не прикасался к ней. Может, он почувствовал ее ужас и замешательство? И тут он произнес слова, которых она совсем не ждала от него:

— Я хочу жениться на тебе, Абби.

Она застыла, в ужасе уставясь на него; кровь отлила от ее лица.

Он нахмурился.

— Не совсем та реакция, на которую я надеялся, сухо сказал он.

Страх заставил ее атаковать его, подобно пойманному животному, набросившемуся на своего спасителя.

— А на какую реакцию ты надеялся, Ник? Я должна упасть на колени от благодарности?

Его глаза сузились.

— Благодарности? Это подразумевало бы, что я сделал тебе одолжение, сказал он, и холодные нотки прокрались в его голос.

— Тогда как в действительности это я делаю одолжение тебе! — парировала она.

— И что же это, по-твоему, означает? — задал он вопрос опасно тихим голосом.

— Это означает, что у тебя чудовищный самоконтроль! — выкрикнула она.

— Что?..

— Да! Именно так! Я все это вычислила!

— Вычислила? — осторожно произнес он. — Возможно, ты будешь так добра и поделишься своими соображениями со мной?

— Ладно! — Она глубоко вздохнула. — Тебе тридцать, и ты достиг того жизненного этапа, когда решил, что действительно должен жениться и остепениться.

Любопытство в его глазах сменилось едва заметным раздражением.

— Продолжай, — протянул он. — Это становится интересным, — Женщины тебя любят, потому что ты богатый, преуспевающий и великолепный, но этого недостаточно, да, Ник? Где-то в глубине души ты всегда задаешься вопросом, любили бы они тебя без этих внешних атрибутов. — Она перевела дыхание. — А мне ты доверяешь, потому что я знакома с тобой длительное время и потому что между нами всегда было некоторое сексуальное напряжение. Я права?

  48