очень нудно 
37 
Стены башни плавно скользили мимо, уходя ввысь. Потом появилась скала, на которой возвышалась башня. Направляя свое движение, юноша продолжал опускаться, но под углом, одновременно удаляясь в сторону моря.
Оказавшись прямо над пенными бурунами, Эвелин переложил янтарь в ту руку, в которой уже держал малахит. Коснувшись поверхности воды, он глубоко вздохнул и спрятал малахит в карман.
Теперь работал только янтарь, именно он удерживал юношу над морской пучиной. Сделав еще один глубокий вдох, Эвелин медленно пошел над темной водой, едва касаясь ее подвижной поверхности.
Продолжая свой путь, он несколько раз оглянулся через плечо. Нужно было уйти как можно дальше от аббатства, чтобы не нанести ему вреда, используя рубин; к тому же требовалось учесть расположение и высоту башни, на крыше которой стояли аббат и оба магистра, чтобы они смогли стать свидетелями того, что ему предстояло им продемонстрировать.
Теперь Эвелин обратился к змеевику — камню, с которым он до сих пор ни разу всерьез не работал, хотя, конечно, теоретически знал все о свойствах этого камня. Как-то раз магистр Джоджонах использовал его в присутствии Эвелина, когда ему понадобилось достать другой камень из горящего камина. Оставалось верить, что змеевик защитит и юношу.
И вот решающий момент настал. Эвелин находился далеко от берега, непоколебимо стоял на поверхности волнующегося моря, защитное поле змеевика окружало его со всех сторон. Эвелин взял в руку рубин.
— Он может утонуть, — сухо заметил Сигертон. — Нам придется доставать камни со дна моря, а это будет нелегкая задача.
Отец Маркворт усмехнулся, но у магистра Джоджонаха не было настроения шутить.
— Брат Эвелин для нас ценнее, чем все камни Санта-Мир-Абель, вместе взятые, — заявил он, не глядя на собеседников.
— Я начинаю опасаться, что ты принимаешь слишком близко к сердцу все, что касается этого новичка, — предостерегающе заметил аббат.
Однако больше он не успел произнести ни слова. Дыхание у него перехватило, когда над морем возник огромный огненный шар, от которого во все стороны начали распространяться кольца сухого пламени.
— Дай бог, чтобы защита змеевика выдержала! — воскликнул Маркворт, потрясенный силой и масштабами взрыва.
Рубин, конечно, камень сильный, но это было что-то невероятное!
— Я говорил! — закричал Джоджонах, — Я говорил!
Даже Сигертону не к чему было придраться. Пораженный не меньше, чем остальные, он смотрел, как огненный шар начал расширяться во всех направлениях и как океан протестующе шипел, когда вода с его поверхности испарялась, превращаясь в густой туман. Брат Эвелин и впрямь оказался невероятно силен!
И скорее всего, мертв, подумал Сигертон. Он столько энергии вложил в этот взрыв. Вряд ли оставшейся хватит, чтобы удержать поле змеевика. А если так, то сейчас его обугленный труп медленно опускается на дно гавани.
Время ожидания тянулось медленно. Джоджонах волновался все больше, Маркворт несколько раз повторил:
— Жаль, жаль…
Сигертон же, казалось, с трудом сдерживал смех.
Потом где-то внизу послышались звуки тяжелого дыхания: так может дышать очень усталый человек. Они бросились к самому краю крыши, пристально вглядываясь во тьму. Сигертон опустил пониже свой алмаз, и в его резком свете перед ними предстал измученный, но вполне живой брат Эвелин. В одной руке он сжимал малахит, а другой отталкивался от стены, заставляя свое почти невесомое тело подниматься. Его коричневая ряса превратилась в лохмотья, обгоревшие волосы пахли дымом.
Когда он добрался до выступа крыши, Джоджонах протянул руку и втащил его наверх.
— Часть пламени все же прорвалась сквозь защиту, — сказал Эвелин, широко раскинув руки, чтобы показать, во что превратилась его ряса. — Мне пришлось немного окунуться.
Только теперь Джоджонах понял, что юноша дрожит от холода. Он бросил сердитый взгляд на Сигертона, но тот не сдвинулся с места. Тогда Джоджонах выхватил у него алмаз, и вскоре свет разгорелся ярче и, главное, стал излучать тепло. Джоджонах подвинул алмаз к Эвелину, и юноша почувствовал, что его измученное, закоченевшее тело начало согреваться.
— Прошу прощения, — сказал Эвелин аббату, стуча зубами. — Я не справился, — он протянул ладонь с камнями.
Аббат расхохотался от всей души и положил камни в карман. Не сказав ни единого слова, он сделал знак Сигертону следовать за собой и зашагал к лестнице.
37 
