очень нудно 
29 
Я считаю, что кардинал виновен, и не могу понять, как он позволил ввести себя в заблуждение. Но все считают его невиновным.
Мадам де Ламот делала экстраординарные заявления, но не упоминала моего имени. Когда доказывали, что очередная ее версия не соответствует действительности, она немедленно выдвигала другую. В суде, где одному обвиняемому разрешалось задавать вопросы другому, она поставила в тупик кардинала, когда тот задал ей вопрос о том, как она так быстро разбогатела. Он должен знать, последовал ответ, он был щедрым любовником, а она была его любовницей. Она упрекнула Оливу в распущенности; Калиостро привел ее в такую ярость, что она схватила подсвечник и швырнула в него.
Калиостро ответил на это бранью, большинство из присутствовавших не могло понять его слов, но всех интересовали его мистические рассуждения.
Когда на очной ставке с Олива и Рето де Вийетом Жанне пришлось выслушать их показания о сцене в роще Венеры, она пришла в ярость и раскричалась, но поскольку ничего не могла отрицать, то просто упала в обморок. Когда надзиратель попытался помочь ей, она неожиданно ожила и укусила его в шею.
Олива, родившая в Бастилии ребенка, которого ее любовник немедленно объявил своим, постоянно взывала к благородству присутствующих. Она не сделала ничего плохого. Да, правда, она выдавала себя за меня, но она не имела ни малейшего представления о том, с какой целью это делается, и, когда ее вызвали для дачи показаний, она принялась кормить новорожденного, умоляя членов парламента проявить снисходительность и подождать, пока ее маленький сыночек не кончит кушать. Все были глубоко тронуты, члены парламента терпеливо ждали, и, как сообщалось в публикациях, «закон умолк перед лицом природы». Вот какое впечатление она произвела с распущенным лифом и со спадавшими ей на плечи длинными волосами, так похожими на мои! Когда она проявляла какие-либо признаки слабости, то самый суровый из юристов был готов заключить ее в объятия. Все были убеждены, что подобное очаровательное создание служило только орудием в руках заговорщиков и полностью невиновно — впрочем, именно так и было, я в этом уверена.
На фоне буйного поведения мадам де Ламот и таинственных высказываний Калиостро кардинал вел себя как хорошо воспитанный и даже благородный человек. С каждым днем его популярность росла, и по мере выяснения новых подробностей, которые судьи и публика пытались понять, становилось все более очевидным, что кардинал стал жертвой обмана со стороны негодяев.
А затем настала очередь Калиостро, одетого в голубой шелк, расшитый золотом.
— Кто вы и откуда прибыли? — спросили его.
— Я известный путешественник, — воскликнул он громко, что вызвало смех, но он вскоре заставил публику замолчать, произнеся речь, изобилующую оскорблениями, и я думаю, что многие, кто смеялся в тот день в зале суда, в действительности боялись, как бы этот знаменитый колдун не сделал с ними чего-нибудь плохого.
Итак, они стояли перед судьями — красавец кардинал, неистовая красивая интриганка-графиня, очаровательная молодая куртизанка с ребенком у груди, авантюрист Вийет и эксцентричный чародей, колдун или просто умный человек. Все ожидали вынесения приговора, очень важного не только для всех этих людей, представших перед судом, но, возможно, также и для меня.
Приговор был объявлен в среду 31 мая. Заседание суда открылось в шесть часов утра. С пяти часов улицы были заполнены народом, а перед Дворцом правосудия собралась большая толпа. Стража, верховая и пешая, сдерживала толпу от Нового моста до улицы де ла Барийер.
Перед входом в верхнюю палату собирались члены семейства Роган, все они были одеты в траурные одежды и, без сомнения, выглядели как предупреждение судьям, которые должны были проходить мимо них. Они хотели показать, что кардинал должен быть оправдан, в противном случае это будет оскорблением дворянства. Стало вполне ясно, что семейство Роганов полно решимости вывести своего родственника из здания суда, оправданного по всем пунктам. И это было учтено.
Поскольку мадам де Ламот судили первой и признали виновной — иначе и не могло быть при имеющихся доказательствах, — двое судей заявили о своем намерении настаивать на вынесении смертного приговора. Это была уловка с их стороны — если разбирается дело, по которому может быть вынесен смертный приговор, в процессе не должны принимать участия духовные лица. Из тринадцати духовных лиц, бывших среди судей, только трое стояли на стороне Рогана, так что подсудимый избавлялся от одиннадцати настроенных против него судей. Таково было влияние семейства Роганов.
29 
