очень нудно 
31 
– Вообще-то можно подождать до завтра, – сказал Шугармен. – Погоди-ка… Ты завтра выходной, да?
– Да… – В ответе Блэкстона прозвучало невысказанное сомнение.
Работа отнимала все его время – он давно уже позабыл, что такое «выходной». Но, черт побери, должна же и у него быть личная жизнь! Поэтому совсем недавно он дал себе слово изменить ситуацию, и на завтрашнее утро у него была назначена шахматная партия. Он терпеть не мог перепоручать кому-то часть своего расследования, однако, как видно, придется.
– Я попрошу парней из утренней смены заехать в Инглвуд и попробовать найти эту… сестренку, – пообещал Блэкстон и повесил трубку.
Он написал записку дежурившим в воскресное утро парням – Тигру Касилетти и Бамперу Моррису, снял копии с рапорта об аресте и с фотографии Лайзы Слокем и сунул оба листка в постепенно распухающую папку с делом об убийстве.
Перед ним на столе лежала промокашка с обведенным кружком именем Клер Донавон. Блэкстон нарисовал еще несколько кругов, записав в каждом имена и данные. Верхний кружок был отведен Джонатану Гарилло – убитому. Он провел линию, соединившую его со вторым кружком: «Лайза Слокем – ближайшая родственница убитого». Раз в деле участвуют такие подонки, правда быстро выйдет наружу.
10
Убирая воскресным утром свою маленькую квартирку, Манч заново переживала вчерашний отчаянный визит в здание коронерской службы: сладкое волнение от того, что проникла в запретное место, – а потом потрясение при виде Слизняка. В этом ей виделась рука Всевышнего: стоило ей получить удовольствие от нарушения закона… Хлоп! Старый друг погиб, пал в бою. Суровое напоминание о риске, которым была полна ее прежняя жизнь.
А как она волновалась, когда в помещение вошли копы! Один даже до нее дотронулся, слегка задел рукавом, направляясь к двери. Но она ничем себя не выдала – бесстрастная, как индейский воин! А ведь и сейчас при воспоминании об этом мгновении у нее по спине бежали мурашки. Она громко засмеялась, представив слабаков-студентов, падавших в обморок при виде крови.
Манч выдернула из розетки шнур пылесоса и тут заметила, что на ее автоответчике мигает красная лампочка: он принимал звонок. Она сняла трубку, отключив запись.
– Долго не подходишь. Ты спала? – спросила Даниэлла.
– Нет, пылесосила. Что случилось?
– Просто позвонила узнать, как ты.
– У меня все хорошо. А как твои дела?
– Вчера вечером встречалась с Дереком.
– Да что ты! Ну и как он?
– Не знаю. Наверное, он неплохой парень. Но, знаешь, похож на других наших «выздоравливающих» – то ноет, то жалуется…
– Я понимаю, о чем ты Иногда так и подмывает спросить: у тебя хоть позвоночник есть? Мне не интересно слушать, какое у тебя было трудное детство.
– Вот именно.
Манч выглянула в окно.
– Что ты сегодня делаешь? – спросила Даниэлла.
С языка у Манч чуть не сорвалось: «Жду»; но тогда пришлось бы объяснять, чего она ждет. Поэтому она неопределенно протянула:
– Побуду дома… Куча дел накопилась.
– Ладно, – сказала Даниэлла. – Может, позвоню попозже.
– Было бы здорово.
Лайза позвонила после полудня.
– Не знаю, к кому мне обратиться. – Голос монотонный, невыразительный.
– Лайза? Что случилось? – спросила Манч, внутренне корчась от собственного притворства.
– Он умер еще в пятницу. Джон умер.
– Как?
– Его застрелили.
Манч услышала в трубке далекий плач ребенка.
– Можно мне приехать?
– Еще бы! Хотела тебя об этом попросить, – ответила Лайза.
Манч положила трубку, запоздало подумав, что ей следовало поинтересоваться, не будет ли у Лайзы копов. Ей совсем ни к чему оказаться в доме у Лайзы, когда там будут шнырять детективы со своими бесконечными вопросами.
Ровно в час, перед тем как уехать, Манч еще раз позвонила в «Гадюшник». На этот раз трубку взяла женщина. Манч спросила, нет ли поблизости Деб, и женщина велела ей подождать. Манч сделала глубокий вдох и машинально скрестила пальцы.
– Алло?
– Деб?
– Манч! – Они обе возбужденно засмеялись. – О, Господи! – проговорила Деб с таким знакомым тягучим южным акцентом. – Где ты, женщина?
– В Лос-Анджелесе.
– Какого черта ты там делаешь? Ты в порядке? – спросила Деб.
– У меня все хорошо. Ох, как приятно слышать твой голос! А как мой маленький Бугимен?
– Растет, как сумасшедший, – ответила Деб. – Он о тебе спрашивает. Дьявол, я уж думала, мы тебя совсем потеряли. Никто о тебе ничего не знает. Почему ты так долго нам не звонила?
31 
