74 
– Я три ночи собирала этого говнюка! – сказала она.
– Это ты сделала? – изумилась Манч. – Просто отпад!
Роксана допила вино, аккуратно сняла с горлышка кольцо от пробки и поставила бутылку в коробку, где было уже полно пустой посуды. Деб спрятала куклу, подарок Буги ко дню рождения, и вернулась. Банку из-под газировки она убрала в специальный пластмассовый контейнер.
– Деб…
– Дебора, – поправила та Манч, остановившись у мойки.
– Извини. Дебора. Тебе здесь хорошо? Это – то, о чем ты мечтала?
– Конечно, – подтвердила Деб, прижимая ноздри кончиками пальцев. Она чуть ослабила пальцы и глубоко вздохнула, шумно засасывая остатки наркотика, задержавшиеся в пазухах. – Ах! – выдохнула она.
– А как насчет Буги? – спросила Манч.
– А что насчет Буги?
– Ему тут лучше? То есть – вы так далеко отовсюду. А если что-то случится? У тебя ведь даже телефона нет!
– Не беспокойся, – заявила Деб. – Здесь мы сами о себе заботимся. Беспокоиться надо всем остальным.
– Кого ты имеешь в виду?
– Всех, кто пытается нас затрахать, вот кого. – Деб подхватила пальто. – Пошли. Я тебе все тут покажу.
«Гадюшник» оказался точно таким, каким его ожидала увидеть Манч. Единственную разницу между ним и сотней других известных ей кабаков составляли разве что пластинки, заряженные в музыкальный автомат. Когда три женщины вошли в бар, Джонни Пейчек пел: «Бери свою работу и катись». Его сменил Мерл Хаггард. Он пел про то, что причин бросить пить у человека не больше, чем причин пить дальше.
Роксана и Деб сели у стойки. Бармен, не спрашивая, налил им по стопке виски и пива на запивку. Манч спросила бармена, где находится телефон-автомат, и разменяла три доллара на мелочь.
– Мне нужно позвонить и послушать сообщение для условно осужденных, – объяснила она подругам.
– Хорошо, что вспомнила, – сказала Деб.
Роксана залпом проглотила виски.
– И как ты насчет них? – спросила она.
– Как я насчет кого? – переспросила Манч.
– Насчет боровов. Ты ведь по-прежнему ненавидишь боровов, так?
Манч потрогала шрам на щеке.
– Не слишком. Раньше я считала, что они – гады и вечно меня донимают, вечно сажают. Я думала: если б они только оставили меня в покое, у меня все было бы нормально. Теперь я понимаю, что они меня спасли.
– Тем, что посадили? – спросила Деб, хмуря брови.
– Меня нужно было спасать от меня самой, – ответила Манч. – Я была своим самым главным врагом.
Роксана кивнула и глотнула пива.
– Ладно, звони быстрее, – сказала Деб. – Мне надо еще кое-какое дерьмо тебе показать.
– Вот и хорошо, – проговорила Манч, направляясь к телефону. – Потому что я ехала в такую даль не для того, чтобы любоваться здешним баром.
Смотреть, как люди напиваются и дуреют, подумала Манч, она вполне могла и в Лос-Анджелесе. Но вслух ничего не сказала.
Она позвонила по домашнему телефону Тома Муди. Ей ответил мужской голос, и она начала:
– Привет, я хочу связаться…
– Не туда попали, – сказал мужчина и сразу же повесил трубку.
Она набрала номер еще раз, но на этот раз к телефону вообще никто не подошел. Отлично. Пока план работает просто великолепно.
Она вернулась к своим приятельницам: перед обеими уже стояли по две пустые стопки.
– Ну как, получилось? – спросила Деб.
Усаживаясь на высокую табуретку рядом с подругой, Манч подумала, что Деб, похоже, забыла, что именно Манч ходила делать.
– Да, все отлично. – Она поймала взгляд бармена. – У вас есть «Севен-Ап»? – Он кивнул и наполнил стакан из одного из кранов над корытцем со льдом. Она хлебнула и обратилась к Деб. – Так на кого же Слизняк якобы доносил?
– Тебе в это лучше не соваться, – заверила ее Деб и заказала еще виски.
– А мне много знать и не надо, – ответила Манч. – Но кто хотя бы тебе сказал, будто он доносчик?
– Джеймс, кажется? – сказала Роксана.
Деб на секунду подняла глаза. Губы у нее блестели от виски.
– Точно. Если подумать, то это был именно Джеймс. – Она закурила. – Пока ты сидела в сортире, позвонил Такс. Они должны приехать завтра вечером.
– Джеймс и Эйша все еще с ним?
– Ага, и он говорит, что она действует ему на нервы: плачет каждые две минуты. Я сказала ему, что у нее, наверное, режутся зубки и чтобы он налил в ее бутылочку немного ликера «Сазерн Комфорт». Помнишь, мы так делали для Буги.
Манч поежилась. Ее охватило острое чувство вины.
74 
