126 
Она чувствовала какое-то смутное беспокойство, необычное для такой жизнерадостной женщины, как она. Вид короля, когда он утром выезжал на охоту, не понравился ей.
Она даже хотела упросить его остаться, но не сделала этого, понимая, что ее власть над королем сохраняется отчасти благодаря тому, что она не надоедает ему и не вмешивается в его дела. Стоял апрель, время щедрого солнца и весенних ливней. Красиво было вокруг, и Жанне казалось, что ни в какое другое время года Малый Трианон не бывает так прекрасен, как весной.
Так что тревожило ее? Это были слова, отмеченные для нее в Льежском альманахе.
«В апреле важная дама, которой покровительствует судьба, должна будет сыграть свою последнюю роль».
Ей эти слова показались дурным предзнаменованием. Однако она не забывала, как много у нее врагов, которые могли бы нарочно сделать это, зная, что она может испугаться этих слов больше, чем какой-нибудь злопыхательской песенки про себя.
Король старел на глазах. Супруга дофина не любит ее, а ведь когда король умрет, править Францией станет Мария Антуанетта.
— Фу ты! — сказала мадам дю Барри. — Что это со мной? Стоит ли хандрить оттого, что король утром был немного вялым и бледным, и что сейчас апрель?
Вокруг так хорошо, жить бы да радоваться! Может ли женщина быть счастливее, чем она? Она славно позаботилась о тех, кого любит, и сделала все, что в ее силах, чтобы утихомирить своих врагов. Правда, Шуазель продолжает донимать ее из Шантелу.
— Чума на Шуазеля! — озорно крикнула Жанна. — Чума на все эти глупости.
В комнату вошла Шон. Вид у нее был озабоченный.
— Король вернулся с охоты, — сказала она. — Боюсь, он болен.
***
Жанна никому не позволила сидеть с ней возле постели Луи, кроме его слуги Лаборда. Король сразу же погрузился в сон. Жанна не выпускала его руки из своей.
— Боюсь, у Его Величества сильный жар, — прошептала она Лаборду. — Если к утру ему не станет лучше, мы пошлем за Лемуаном.
Врач короля Лемуан приехал утром. Он осмотрел короля и улыбнулся испуганной мадам дю Барри.
— Ничего страшного, — сказал он ей. — У Его Величества небольшой жар, но это не опасно.
Когда Лемуан вышел, Жанна дю Барри опустилась на колени у постели короля и поцеловала его руку. Луи коснулся рукой ее золотистых волос.
— Что случилось? — спросил он.
— Мне страшно, — сказала она, — очень страшно. А Лемуан говорит, что бояться нечего.
— Ах, Жанна, — сказал король, — плохо вам будет без меня!
Он пристально взглянул на нее и удивился. Такой серьезной, как сейчас, Луи еще не видел ее.
— Думаете, я боюсь, что меня вышвырнут из Версаля? — Она скривила губы и не удержалась от бранного слова. — Плевать мне на это! Я теперь богата и никогда не буду голодать. Не короля я боюсь потерять, а своего любимого.
Она вскочила и стремительно выбежала из комнаты. Луи смотрел ей вслед. Никто и никогда еще не говорил с ним так, как Жанна.
По щекам Луи текли слезы. От слабости? Или преданность Жанны так растрогала его?
***
Жанна схватила Ла Мартиньера за руку.
— Ну почему? — спрашивала она. — Почему вы хотите забрать его отсюда? Он же не тяжело больной. Я сама смогу ухаживать за ним. Я и Лаборд. Вдруг переезд повредит ему?
— Мадам, я его врач, — напомнил Жанне Ла Мартиньер.
— Но ведь ясно же, что переезд в Версаль может повредить ему. Разве вы не понимаете этого? Он может подумать, что опасно болен.
— Мадам, король очень серьезно болен.
— Не может быть! Мсье Лемуан говорит...
— А я говорю, что болезнь опасная и его надо увезти в Версаль.
— А если я не соглашусь?
Ла Мартиньер улыбнулся и спокойно сказал:
— Повторяю, мадам, я врач короля.
Вошел слуга и доложил, что карета ждет у входа во дворец.
— Очень хорошо, — сказал Ла Мартиньер. — Надо потеплее укутать Его Величество. Во дворец уже отправлено приказание приготовить королю постель.
Он вышел из комнаты, пройдя мимо Жанны с таким видом, словно ее там не было. Жанна обернулась к Шон, находившейся тут же и слышавшей, о чем она говорила с королевским врачом.
— Вы слышали... слышали, что он сказал?— с трудом проговорила она. Шон кивнула. Все это было очень важно. Король был болен — и так серьезно, что мог умереть, а Жанна уже утратила то влияние, которым обладала еще вчера.
***
В Версальском дворце царила суматоха. Известия, приходившие в Шантелу, обнадеживали Шуазеля. «Баррьены» встревожились, понимая, что после смерти короля с ними сведут счеты.
126 
