17 
— Да как вы посмели! — возмутилась Оливия.
— А как вы посмели? — в свою очередь возмутился он. — Она и так донельзя снизила вам плату, а вы собираетесь окончательно ее обобрать, мелочная маленькая плутовка. Вы надеетесь сэкономить на ее добром сердце!
Оливия лишилась дара речи, но только на мгновение. Ее обуяла ярость.
— Здорово вы меня осудили. — Ее голос был полон злой иронии. — Оказывается, мне не терпится обокрасть первого же, кто делает мне добро. Так вот послушайте: я не из тех, кто ворует деньги у сирот и престарелых пенсионеров. — Ее голос дрогнул. — А теперь — убирайтесь.
— Я никуда не пойду. — Он вошел и закрыл за собой дверь. — Послушайте, может, я был немного груб…
— Может? — Оливия рассмеялась. — Ох, вы здесь ни при чем. Просто у вас работа такая. Быть одновременно судьей, присяжными и палачом. И не дай бог оказаться в положении подсудимого!
Оливия сглотнула. Внезапно она осознала, что на ней нет ничего, кроме тонкой длинной рубашки.
Дилан поджал губы.
— Я понимаю, у вас могут быть финансовые затруднения, — продолжил он после паузы. — Лондонские цены обычно вызывают шок у провинциалов. И все же…
— И все же вы ничего не поняли! — Оливия вздернула подбородок. — Я не какая-нибудь несчастная приживалка, ищущая, где бы приткнуться. И в благотворительности не нуждаюсь, — добавила она горячо. — Мне вполне по карману та оплата, какую просит Саша. Но сегодня я побывала в агентстве по аренде жилья и поняла, что цена слишком низкая. Саша, похоже, не подозревает, какова на самом деле стоимость этой квартиры. Именно об этом я и хотела с ней поговорить. Впрочем, это не ваше дело, мистер Мелоун.
— Вы забыли, что это я прислал вас к ней. В некотором роде я несу ответственность.
— Ни дать ни взять добрый самаритянин, — Оливия уже дрожала. — А теперь прошу вас, уходите.
— Не уйду, пока мы все не выясним. — Он поднял брошенное ею мокрое полотенце и протянул ей. — Вы вся дрожите. Пойдите и оденьтесь, а потом поговорим.
— Я не обязана…
— Мне бы не хотелось, чтобы вы подхватили воспаление легких и слегли. Разговор окончен.
Оливия обожгла его уничтожающим взглядом и скрылась в ванной, захватив по пути джинсы и свитер. Причесав волосы и собрав их на макушке резинкой, она быстро оделась и оглядела себя в зеркале с явным одобрением.
Вернувшись, Оливия обнаружила, что Дилан удобно устроился в кресле. Однако стоило ей войти в комнату, как он поднялся.
— Я уменьшил огонь под кастрюлей на плите, — заметил он. — Чтобы ваш ужин не подгорел.
— Проверяли, что у меня в холодильнике? Дилан поднял руки:
— Ладно, давайте оставим эту тему. Да, я ошибся насчет ваших намерений. Признаю.
— А как вы вообще оказались здесь? Шпионите за мной?
— Не переоценивайте себя, — усмехнулся Дилан. — Я каждый месяц помогаю Саше справиться с накопившимися счетами. Бухгалтерия — не сильная ее сторона.
— Неудивительно. Она даже не следит за ценами на рынке недвижимости.
— Это верно, — вздохнул Дилан, — но зато у нее добрая душа. Она просит столько, сколько, по ее мнению, люди могут заплатить. Ей нравится, когда есть жильцы. А деньги — не главная ее забота.
— Но как она может себе такое позволить? удивилась Оливия. — Ведь ей нужно покрывать расходы на коммунальные услуги, содержание дома. Она работает?
— Ну, на сцене больше не выступает. Занимается озвучиванием и чем-то еще на радио.
— А, понятно. — Впрочем, Оливия мало что поняла. — И достаточно этим зарабатывает?
— Скорее всего, нет. — Дилан оглядел ее. — Еще вопросы есть?
Оливия вспыхнула.
— Это не любопытство. Просто мне хочется быть уверенной, что она не терпит убытки, сдавая мне квартиру.
— Об этом не беспокойтесь. К тому же вы ведь ненадолго?
Холодные глаза вспыхнули серебром. У Оливии внезапно перехватило дыхание.
— Нет, — пробормотала она. — Надеюсь, что нет. Но я все равно не понимаю, при чем здесь вы.
— А вам и не надо понимать. Ну, скажем, я ее старый друг.
— Ей повезло. — По щекам Оливии разлился горячий румянец. — Я хочу сказать, вы такой занятой человек. Странно, что находите для этого время.
— У меня всегда найдется время для тех, кого я люблю, — тихо проговорил Дилан.
Их глаза встретились, и оба замерли. Оливия почувствовала, что все ее тело напряглось, как натянутая струна, от переполняющего ее возбуждения. Как близко, подумала она. Но это была близость параллельных прямых, которые, увы, никогда не пересекаются. Напряженную тишину разбил звонок ее мобильного телефона.
17 
