18 
Леди Хелен ужаснулась. Что мог подумать Линли при виде всего этого? Как это было непохоже на его прошлый приезд в Булстрод-Гарденз на тихий летний ужин в саду, с напитками на уютной террасе, которая с той поры превратилась в песочницу и место детских игр, загроможденное игрушками. Тогда ее сестра и Гарри Роджер уже жили вместе: они безумно любили друг друга и не замечали никого вокруг. Они обменивались многозначительными взглядами и понимающими улыбками; то и дело нежно прикасались друг к другу; кормили друг друга с ложечки и пили из одной чашки. Днем они жили отдельной жизнью — Гарри читал лекции в университете, а Пен работала в музее Фицуильяма, — но ночью они становились единым целым.
В то время их преданность друг другу казалась леди Хелен преувеличенной и странной, слишком приторной. Но сейчас ей было непонятно, почему это ее так раздражало. Она предпочла бы вновь лицезреть воркующую парочку, нежели видеть, что стало с браком Гарри и ее сестры после рождения третьего ребенка.
Кристиан продолжал «ужинать». Его измазанные маслом ладошки превратились в ковши экскаватора, и он с наслаждением погружал их в тарелку, сопровождая это действие шумовыми эффектами. Его костюмчик был забрызган яйцами, помидорами и кусочками сыра. Пердита почти не прикоснулась к еде. Она не двигаясь сидела на своем стульчике с тряпичной куклой на коленях, внимательно разглядывая тарелку, но не притрагиваясь к еде.
Леди Хелен присела на корточки у стула Пердиты, а Кристиан продолжал вопить «Бах! Бум!». Кусок яичницы плюхнулся на стол. Пердита зажмурилась, когда ей в щеку полетели помидорные брызги.
— Довольно, Кристиан, — не выдержала леди Хелен, отбирая у него тарелку. Он был ее племянником. Она должна была любить его, и почти всегда так и было. Но после девяти дней ее терпению пришел конец, и если раньше она жалела Кристиана, то теперь жалость куда-то исчезла. Мальчик собрался было громко заплакать, но Хелен успела прикрыть ему рот ладонью. — Довольно. Ты ведешь себя ужасно. Прекрати немедленно.
Ошеломленный необычным поведением любимой тети Лиин, Кристиан на мгновение приутих. Но только на мгновение. Он произнес «мама!», и его глаза наполнились слезами.
Не испытывая угрызений совести, леди Хелен продолжала:
— Да. Мама. Она хочет отдохнуть, но ты ей не даешь. — Кристиан замолчал, и Хелен повернулась к его сестре: — Ты не будешь есть, Пердита?
Девочка не сводила глаз с куклы, которая лежала у нее на коленях — пухлые щеки и безмятежная улыбка на губах. Воплощение счастливого детства, подумала леди Хелен и сказала Кристиану:
— Я пойду к маме и малышке. Посмотришь вместо меня за Пердитой?
Кристиан посмотрел на тарелку сестры.
— Она не ела, — сказал он.
— Может, тебе удастся уговорить ее.
Хелен оставила детей одних и пошла к сестре. Наверху царила тишина, и Хелен немного постояла на лестнице, прислонившись лбом к холодному окну. Она думала о Линли и его неожиданном приезде в Кембридж. Хелен прекрасно понимала, что это значило.
Прошло почти десять месяцев с тех пор, как Линли совершил ту безумную поездку на остров Скай, чтобы найти ее, почти десять месяцев с того морозного январского дня, как он сделал ей предложение, а она отказалась. Линли больше не просил, и за прошедшее время они сделали не одну попытку восстановить прежние дружеские и простые отношения. Но они как-то не восстанавливались, поскольку, предложив Хелен стать его женой, Линли преступил невидимую границу, нежданным образом изменив их отношения. Теперь они оба жили в зыбком неведении, понимая, что могут считать друг друга добрыми знакомыми до конца жизни, если пожелают, но на самом деле дружба закончилась в тот момент, когда Линли осмелился превратить ее в любовь.
Их каждая следующая встреча после того января, какой бы невинной или случайной она ни была, носила отпечаток первого предложения Линли. Они больше не говорили об этом, но между ними будто образовалась пустыня из зыбучих песков невысказанных слов. Один неверный шаг — и Хелен провалится вниз, запутавшись в попытках объяснить Линли то, что причинит ему еще большие страдания.
Леди Хелен вздохнула и расправила плечи. У нее болела шея. От холодного стекла на лбу выступила испарина. Она чувствовала невыносимую усталость.
Дверь в спальню ее сестры в конце коридора была закрыта, и Хелен осторожно постучала, прежде чем войти. Она не стала ждать, пока Пенелопа ответит на стук. Девять дней, проведенных с сестрой, научили Хелен не делать этого.
18 
