234 
В мире многие понимали, что Советская Россия — это раковая опухоль, которая никогда не ограничится собственными владениями, и в силу своих особых свойств неизбежно будет стремиться к заглатыванию все новых и новых территорий. Такова природа подобного образования, возникшего в «одной, отдельно взятой стране», но имеющего стойкую тенденцию к разбуханию.
И во время гражданской войны, и после разгрома Красной Армии под Варшавой возникали благоприятные моменты, которые при наличии политической воли можно было использовать для решения этой проблемы, для проведения хирургической операции, способной избавить мир от угрозы заражения. Но эти моменты не сочли нужным использовать, кто из соображения относительно того, что худой мир лучше доброй ссоры, а кто из самой низменной корысти, вступив в торговые и прочие контакты с властью, которая, пылая жгучей ненавистью к своему народу, обратила его в бессловесных рабов, предварительно истребив и изгнав из страны самые продуктивные его силы.
Когда нечто подобное происходило во Франции, европейское сообщество все-таки нашло в себе решимость отреагировать на это, но тогда военную коалицию возглавила Россия в лице Александра Первого, а сейчас в этой роли выступить было некому…
И они все дружно сделали вид, будто ничего угрожающего не произошло на шестой части земного шара, будто имеют дело с обычной страной, с которой лучше все-таки жить в мире, потому что тут дай Бог оправиться после Первой мировой, а этот их Ленин… ну что ж, интеллигентный человек, не Аттила же какой…
КСТАТИ:
Из служебной записки Ленина Чичерину:
«Нашу ноту по поводу отсрочки Генуэзской конференции следует составить в самом наглом и издевательском тоне, так, чтобы в Генуе почувствовали пощечину. Действительное впечатление можно произвести только сверхнаглостью».
25 февраля 1922 г.
Пока все они занимались переделом развалившейся Османской империи, наметилось активное сближение Советского Союза и Германии, униженной поражением в войне, репарациями и аннексиями. Примерно в одно и то же время Германия начала всячески уклоняться от выплат репараций, а Советская Россия заявила о своем отказе возвращать царские долги. И эту двойную наглость европейское сообщество сочло за лучшее не воспринимать как явный вызов: худой мир лучше доброй ссоры.
В России сложилась уже достаточно окрепшая тоталитарная система, а в Германии она только пускала ростки, но обе эти системы были обречены на тесное взаимодействие и трансформацию в глобальные структуры, чего опять-таки никто из соседей не счел достойным пристального внимания, по меньшей мере.
В одной из пивных Мюнхена стал часто появляться молодой человек с резкими манерами, общительный, любящий поспорить и покричать. Он был участником минувшей войны, ефрейтором, имевшим два ранения и проблемы с легкими вследствие пребывания в зоне газовой атаки, а также два Железных креста. Зарабатывал он себе на жизнь рисованием открыток, которые сбывал посетителям пивной, а то и просто прохожим на улицах. Он предлагал свои творения евреям-торговцам произведениями искусства, и они покупали их у него иногда, но даже не находя нужным скрывать насмешливо-снисходительную улыбку, что не ускользало от внимательного взгляда молодого художника. Потом, через некоторое время, он им отомстит и за это тоже, как и за то, что его дед покоился на еврейском кладбище, и за многое другое, о чем у него пока что не было времени детально поразмыслить, потому что нужно было как-то выживать в этом послевоенном мире, не менее жестоком, чем породившая его война…
Звали молодого человека Адольфом. Детство и юность он провел под фамилией Шикльгрубер, но потом принял фамилию отчима — Гитлер, которая напоминала ему древнегерманские саги и более подходила той роли, к которой он себя готовил, — сначала подспудно, на уровне томления мятежной души, а со временем и вполне сознательно.
Он начал митинговать в мюнхенских пивных, собирая вокруг себя недовольных и обиженных сложившимися жизненными реалиями, а таких было немало: кроме всех прочих, шесть миллионов безработных. Вот тогда-то, пожалуй, и возникла формация, называемая партией, которую Освальд Шпенглер, автор знаменитого «Заката Европы», охарактеризует как проявление того, как «бездельники руководят безработными».
Но получилось, и еще как!
Уже в начале двадцатых Немецкая национал-социалистическая рабочая партия стала реальной политической силой, по крайней мере, на территории Баварии. И вот 8 ноября 1923 года Адольф Гитлер, выступая на митинге в мюнхенской пивной «Бюргербраукелер», провозгласил начало национальной революции и призвал к свержению правительства в Берлине.
234 
