Последние отзывы

  27  

И все же он тут, стоит, как всегда, нелепо скособочившись!

– Не трогай! – скомандовал Руфо, когда рука декана, ища опоры, невольно дернулась к одеялу.

Руфо протянул тощую руку в сторону Тобикуса, и декан ощутил волю бывшего жреца, несгибаемую, как каменная стена, не позволяющую ему вцепиться в одеяло.

– Я люблю темноту, – произнес вампир загадочную фразу.

Декан Тобикус прищурился, внимательнее изучая гостя, но ничего не понимая.

– Ты не мог войти сюда, – запротестовал он. – На тебе клеймо.

Руфо рассмеялся ему в лицо.

– Клеймо? – откликнулся он, не скрывая скепсиса.

Он поднес руку ко лбу и впился ногтями в кожу, сдирая ее вместе с отличительной отметиной жрецов Денира.

– Ты не мог войти! – яростно повторил Тобикус, наконец начав догадываться, что Кьеркан Руфо стал кем-то поопаснее простого изгнанника.

Клеймо на лбу Руфо защищала магия, и если бы его прикрыли или повредили, то символ принялся бы прожигать голову, причиняя мучения, а потом и убивая отщепенца. Однако лицо Руфо не выражало боли – одну лишь самоуверенность.

– Ты не мог войти, – снова и снова повторял Тобикус, но голос его уже превратился в слабый шепот.

– Ну конечно мог, – возразил Руфо и широко улыбнулся, показывая окровавленные клыки. – Ты меня пригласил.

Смятенный разум Тобикуса закружился. Он вспомнил эти слова, произнесенные Руфо за миг до смерти.

В момент смерти!

– Сгинь! – в отчаянии потребовал Тобикус. – Убирайся из этого священного места!

Он сжал в кулаке символ Денира, висящий у него на груди, и начал молиться, держа медальон перед собой.

Небьющееся сердце Руфо кольнуло, глаза его, взглянувшие на подвеску, светящуюся словно самой жизнью, обожгло. Но после первого шока вампир ощутил что-то еще. Слабость. Здесь был дом Денира, и Тобикус как-никак являлся главой ордена. Тобикус как никто другой должен был обладать способностями изгнать Руфо. Но он не мог; Руфо точно знал, что не мог.

Декан завершил заклинание и метнул в вампира магическую энергию, но Руфо даже не дрогнул. Он смотрел прямо на священный символ, свет которого больше не жалил глаза.

– В твоем сердце мрак, декан Тобикус! – провозгласил Руфо.

– Убирайся вон! – отпарировал Тобикус.

– В твоих словах нет веры.

– Нечистая тварь! – прорычал старик. Он отважно двинулся к бывшему послушнику, вытянув вперед руку со священным символом. – Грязный мертвец, ты не добьешься успеха! Нет тебе места здесь!

Вампир расхохотался.

– Денир покарает тебя! – пообещал Тобикус. – Я…

Он остановился и хрюкнул от боли – сильная рука Руфо взвилась и вцепилась в предплечье старика.

– И что ты сделаешь? – поинтересовался вампир.

Поворот кисти – и священный медальон выпал из выкрученной руки Тобикуса.

– В твоих словах нет веры, – вновь произнес Руфо. – И нет силы в твоем сердце.

Вампир отпустил руку декана и, ухватив старика за грудки, с легкостью поднял бедолагу в воздух.

– Что ты наделал, павший жрец? – задушевным голосом спросил вампир.

Последние два слова, будто проклятие, эхом отдались в мыслях декана. Ему хотелось закричать, позвать наставников; хотелось вырваться на свободу, броситься к окну и содрать одеяло, ведь дневной свет наверняка губителен для этого страшного не-мертвого создания. Но утверждения Руфо, все его утверждения, были правдой – Тобикус знал, что это правда!

Руфо небрежно швырнул человека на пол и сделал шаг, становясь между деканом и окном. Тобикус лежал неподвижно, не в силах собраться с мыслями, так ему было жаль себя. Действительно, что он наделал? Как он мог пасть так низко и так быстро?

– Пожалуйста, – вежливо проговорил вампир, – иди и сядь за свой стол, чтобы мы могли нормально обсудить, как это все случилось.

Все утро Руфо просидел в этом кабинете, думая, что дождется Тобикуса, а потом просто разорвет его на куски. Голод больше не подстегивал вампира – он вдоволь насытился прошлой ночью.

Нет, Руфо пришел отомстить декану, он решил воздать Библиотеке за все мучения, которые жрецы причинили ему при жизни.

Теперь же, ненавязчиво ведомый Проклятием Хаоса, вампир рассуждал по-другому. В момент столкновения Руфо увидел сердце декана Тобикуса и нашел там злокачественную черноту.

– Ты уже ел сегодня? – любезно поинтересовался Руфо, присаживаясь на край дубового стола.

Тобикус, все еще трепеща, но уже сердясь, вызывающе выпрямился в своем кресле и коротко ответил:

  27