очень нудно 
125 
Но тело Кеслера они так и не нашли.
Сорван велел Дорсену погасить фары, потом присел на пассажирское сиденье. У его ног, опиравшихся на землю, поблескивали плексигласовые звездочки. Он посветил фонариком на карту:
– Так, эта доррога вести на № 2, вот туда… Но наша теперрь в двадцать четырре километра от Мончике…
Он посмотрел на Дорсена и французов, которые шли к машине от кустов, отрицательно качая головами.
– Деррьмо, – проворчал болгарин, – что этот сукин сын делать с тело Кеслера?
Дорсен на мгновение запнулся. То, о чем он подумал, было намного хуже.
«Святые угодники! – думал он. – Если Кеслер жив и сицилиец заставит его говорить, мы все влипли…»
Сам того не желая, он вздрогнул, увидев, что болгарин внимательно смотрит на него, продолжая освещать карту фонариком.
– Моя думать то же, что и ты, Доррсен… (Его голос звучал почти нежно.) Моя как рраз думать, как скорро Кеслер расколется. Что ты думать, твоя его знать хоррошо, да?
Дорсен сразу понял, почему Сорван взял его с собой.
– Кеслер не заговорит. Это крепкий орешек. Казалось, Сорван взвешивает его слова. Потом,
словно приняв какое-то решение, ткнул пальцем в карту:
– Возврращаемся в Мончике… Нет смысла искать Кеслерр. Как веррнемся, прредупредить Вондт…
Дорсен переминался с ноги на ногу;
– Сорван? Я вот что подумал…
Болгарин холодно посмотрел в его сторону, теперь уже бесстрастный, как всегда.
– Моя слушать, Доррсен…
– Вот что… Если сицилиец Тревиса тут шарил, это не означает, что мы себя выдали, понимаете?
Сорван не издал ни звука в ответ.
Дорсен продолжал:
– Может, дело как раз в том, что Тревис и живет где-то здесь. А Кеслер, он за ними проследил до самой хаты или почти что, а потом они его заметили и захватили, вместе с Тревисом.
Сорван оставался бесстрастным, как скала. На его губах появилась было легкая усмешка, но тут же исчезла.
– Знаешь, прро что я думать, Доррсен? Моя думать, что Кеслер подставиться, что этот киллер Тревиса его застррелить. Что этот сицилиец прроследил вашего Кеслера до это место.
И Сорван показал на темные горы.
– Пошли, здесь нечего делать.
Когда Дорсен развернулся, Сорван взглянул в его сторону и бросил:
– Прросто моя надеяться, что он продерржится парру часов, ваш шеф. Пока наша смываться…
Дорсен побледнел и больше не проронил ни слова. Когда они доехали до подножия Серра-ди-Мончике, радиоприемник ожил.
– Да, Кайзерр, – прорычал болгарин.
На связи был де Вламинк, человек Кеслера. Его голос с металлическими нотками звучал обреченно:
– Черт, вы сказали, чтобы мы позвонили, когда увидим фары… Ну так сообщаю вам, Сорван, что у нас тут фары со всех сторон.
– А, черрт, что это… – подскочил гигант.
В тот же момент француз, сидевший справа, махнул рукой в сторону долины.
– Смотрите, – холодно сказал он по-английски.
Они уже объехали холм. Справа открывался вид на темную долину, за которой возвышался массив Серра-ди-Мончике.
Горы были усеяны бесчисленными угрожающе мигавшими синими огоньками.
Когда небо окрасилось в нежно-розовый цвет, Хьюго решил действовать. Полюбовавшись еще мгновение на игру пены на серебристых волнах, он вышел из машины. Вытянулся во весь рост на песке, быстро сделал несколько гимнастических упражнений и проглотил еще две таблетки возбуждающего средства. Пинту спал на заднем сиденье, Кеслер – на пассажирском, прикованный за правое запястье наручниками к дверце.
Но спал он вполглаза – стоило Хьюго сесть, как он тут же проснулся.
Поежился, провел свободной рукой по волосам и принялся спокойно ждать развития событий.
Хьюго вставил в магнитолу кассету «Паблик Имидж Лтд». Ему требовался мощный допинг – жесткая музыка, которая поддержала бы его силы. Сделав это, он освободил южноафриканца.
Теперь он действовал в полном соответствии с методом Барроу-Москевица: держал в поле зрения дорогу, пляж и Кеслера справа от себя и одновременно наблюдал за тем, что происходило за машиной, в зеркало заднего вида.
Пинту тоже проснулся и выпрямился на сиденье.
– Ну, шоу продолжается? – спросил он, зевая. Хьюго улыбнулся в ответ.
– Давай узнаем новости…
Он заметил, что Кеслер слегка поежился. В его интересах, чтобы вся операция прошла гладко.
В телефонной кабинке в Алмансиле Хьюго собрался с мыслями и набрал номер дома в Аямонте. Все те же меры безопасности.
125 
