16

Примерно в ста пятидесяти километрах к югу шоссе № 630 пересекалось с 5-м по направлению к Бадахосу. Отсюда до Фару можно было ехать двумя путями. Сразу свернуть на Бадахос, до Эворы и потом к Алгарве. Или же продолжать дальше рулить по 630-й до Севильи, потом свернуть на А49 в направлении Вила-Реал-ди-Санту-Антонью, а от границы уже ехать прямо на запад до самого Фару.

Он остановился на обочине и снова убрал пистолет в тайник. Десять секунд на размышление. Надо все хорошо взвесить.

Он повернул направо. К Бадахосу и Эворе.

В первый раз после перестрелки Хьюго задумался о последствиях. Теперь у него на хвосте висят не только полицейские. Наверняка те двое и их дружки с удовольствием поболтали бы с ним…

Хьюго мысленно вернулся к матери Алисы и внезапно осознал, как мало знает об этой женщине, он даже не видел ни одной ее фотографии. Портрет, нарисованный его воображением, выглядел противоречивым, ведь крупицы сведений, которые дала ему девочка, были противоричивы и смутны. Сны, в которых ее мать возглавляла какую-то международную банду. И одновременно твердой рукой управляла своими предприятиями по всему миру.

Недоезжая до Бадахоса он почувствовал жуткий голод. Ему совершенно необходимо что-нибудь съесть. Амфетамин перестал действовать. Нужно воспользоваться моментом, остановиться, заправить машину и продолжить путешествие после ужина и крепкого кофе, это поможет бороться со сном.

У въезда в городок он заметил придорожный ресторан, остановился на площадке у обочины и разве что не зарычал от удовольствия, потянувшись и разминая мышцы, затекшие от порошков и долгого сидения за рулем.

Когда он выключал мотор, часы на щитке показывали немногим больше половины десятого вечера. За едой Хьюго не произнес ни слова. Алиса тоже молчала. Он жадно поглощал острые блюда, запивая их терпким вином. Она ела мало, не привыкшая к слишком жирной пище.

Он заказал кофе. Закурил. Потом встретился взглядом с ослепительной голубизной глаз Алисы и сказал:

– Ладно… теперь расскажи мне все, с самого начала.

Алиса смотрела на него снизу вверх. Казалось, она судорожно соображает, как поступить.

– Я тебя слушаю, – повторил Хьюго. – Рассказывай. Твоя мама. Твой отец. Все эти вооруженные люди… Я должен знать все.

Алиса с трудом сглотнула – она поняла намек.

– Что вы хотите знать?

– Прежде всего – о твоей маме. Чем именно она занимается? Почему ты утверждаешь, что она убивает людей? Я имею в виду не сны и не разговоры, подслушанные под дверью, мне нужны конкретные факты…

Он отхлебнул кофе, затянулся сигаретой, ни на мгновенье не спуская глаз с Алисы.

– Это сложно… После снов и обрывков разговоров, про которые я вам рассказывала, кое-что случилось… Но я, наверное, не имею права говорить об этом.

Хьюго молча смотрел на девочку.

– На прошлой неделе я нашла дома кассету… И убежала, взяв ее с собой. Я пошла в полицию, и меня там допрашивали. Потом полицейские пошли к нам домой, но оказалось, что родители уехали. Они все увезли… Первым делом, конечно, из комнаты с кассетами. В полиции меня оставить не могли, и я поняла, что мама захочет меня вернуть, и убежала в том магазине, где убили полицейского. Потом…

Что случилось потом, он знал. Ладно…

– А что было на кассете?

Алиса опустила глаза к тарелке с едой, оставшейся нетронутой.

– На кассете была… Сунья Чатарджампа. Хьюго сделал еще глоток кофе.

– Кто это?

– Сунья Чатарджампа. Она была моя учительница.

– Так, понятно… Молчание.

– Они… На кассете они убивали ее, они… о господи, это было так ужасно…

Хьюго замер, не донеся чашку до губ. Не сказал ни слова, сделал еще один глоток.

– На кассете была твоя мама, да? Девочка молча кивнула.

  80